Слуга Государев. Тетралогия - Денис Старый

Причем, таких тайн, что постепенно стиралось подобострастие, с которым ранее смотрел на Московского патриарха Иннокентий.

Иоаким быстро оценил и рассмотрел Иннокентия. Умный, исполнительный, как казалось патриарху, верный. Так что и письма в Константинополь-Стамбул Иннокентий возил, и немало дел, который можно было бы назвать «темными» исполнял. Но неизменно верил в то, что делает.

А латинство, католицизм, Иннокентий со временем так стал ненавидеть, что порой был бо́льшим противником всего западного, чем и сам патриарх. А тут вон как… В Преображенском и знания, работа, слова об Отечестве, порядок. Нет больше в России такого места, где столько говорилось бы о долге перед государем и Отечеством.

Восприимчивый, несмотря на свою образованность, доверчивый, Иннокентий, проникался новой философией. Он смотрел на воинов, которые четко шли и уже сам видел, где кто неправильно делает. Он видел, как строятся дома в Преображенском. Даже в общих домах, где проживают воины, строятся большие печи. В Москве сейчас и не купить нигде кирпича, так как все везется в Преображенское. Тут платят за строительные материалы не больше, чем где бы то ни было. Но всегда сразу и полную сумму. Стрельчин, распоряжающийся деньгами, никогда не требует часть вернуть.

Так что…

— Владыко, может не стоит? — сделал робкую попытку остановить патриарха Иннокентий. — Я придумаю, что сделать со Стрельчиным и со всем, что беспокоит тебя.

— Ты? Червь, как смеешь суневаться? — разъярился Иоаким, перекрикивая шум колес, ударяющихся о деревянные вкопанные чурбаки.

Вот оно… В Преображенском начали мостить улицы спилами, кругляшами, что отпиливают от деревьев, а после обмазывают между спилами глиной. Получается ровная и очень на вид устойчивая дорога. Кто додумался до такого простого, дешевого, но действенного метода строительства дорог? Правильно, Стрельчин.

Как можно такого человека изничтожать? А патриарх явно встал на путь войны с полковником. Тут бы спросить Стрельчина, как наладить большую доходность монастырей, кабы они платили в казну патриаршую больше денег. Полковник точно подсказал бы. Но не воевать.

Инокентий сделал себе зарубку на совести, что нужно хотя бы попытался что-то сделать. И скорее совесть взыграла в адрес Патриарха, в меньшей степени чем Стрельчина.

Инокентий был практически уверен, что полковник и наставник Государя не простит даже и самого Патриарха, если тот будет покушаться на Аннушку. Впрочем, прежде всего Инокентия беспокоило то, что в какой-то момент он может оказаться без своего покровителя и, по сути, работодателя — без Патриарха Московского.

— Велено не пущать! — строго отвечал стрелецкий десятник, дежуривший на въезде в село Преображенское.

Тут же спешился Архип, его десяток. Оружие не показывали, но в мыслях своих изготовились к атаке. Если прикажет патриарх, то и кровь прольется. Вот только Иоаким не допустит, чтобы в его присутствии были смерти. Наверное… Какую-то грань он уже переступил.

— Перед тобой, хлоп, карета Государя нашего Патриарха! — взревел Архип.

Десятник поднял руку, и тут же возле него появились сразу восемь бойцов. Они наставили свои фузеи с примкнутыми штыками прямо в сторону Архипа.

Тот опешил. Уж больно суровые лица были у этих стрельцов. А уверенность в том, что именем патриарха распахиваются все двери, померкла.

— Пусти! — прорычал Архип.

— Не могу я, добрый человек, не могу, — сказал десятник.

А как же иначе, если сам Государь Пётр Алексеевич перед отъездом в Москву на встречу с имперским послом и польским посланником приказал им стоять и никого не пущать. Вот и не пущают.

— Ибо нечего тут кому-то околачиваться, ежели самого Государя в Преображенском нет, — сказал тогда Царь.

Ну а царское слово — камень. Его не прошибёшь ничем. Или почти ничем…

Из кареты вылез сам Патриарх. Солдаты, было дело, чуть не рухнули на колени, завидев самого владыку. Да и десятник растерялся. Был бы какой боярин — так не пустил бы точно. А тут сам Патриарх.

— С чего же вы, братья мои во Христе, не пущаете меня? — смиренным голосом спрашивал владыко. — Али врага во мне увидели? Так я токмо храм поглядеть вас желаю. От слова моего пастырского отказываетесь? Благословения не желаете патриаршего?

Десятник обомлел. Если бы патриарх говорил строго и надменно, назвал бы холопом, как этот нехристь в кафтане и с саблей, — может, и не пропустил бы даже. А тут… Кабы от Государя-Царя обиды не было. Еще вернется Петр Аляксеевич, да с Егором Ивановичем, да отчитают, обругают, накажут, что патриарха не пропустил.

Десятник растерялся, а Патриарх подошёл к стрельцам и каждого из них осенил крестным знамением. Сомнения у стрельцов улетучились. Ну как же не пропустить самого Патриарха?

Иоаким прошествовал ещё шагов пятьдесят, удивляясь поразительно ровной дороге, сложенной из кругляшей. А потом его нагнала карета. Десяток стрельцов со своим десятником оставались позади, истово крестясь. Они будто в религиозный экстаз ощутили. Благословление от самого патриарха! Так теперь жизнь пойдет. Может и детки все выживут, а не через одного помирать будут.

— В усадьбу Стрельчина! — жёстко повелел Патриарх, сменив личину.

Он посчитал, что лучше сейчас решить дело со своим обидчиком. Забрать нужно девку Анну — и тогда полковник сам приползёт на коленях, будет умолять Патриарха, чтобы тот смилостивился. А уже после патриарх прикажет настоятелю храма в Преображенском, пришлет проверку.

Гнев владыки начинал уступать место рассудку. И теперь он уже не просто хотел отомстить — Иоаким желал приручить полковника Стрельчина. Такие ушлые люди, да ещё и рядом с царём, Патриарху были нужны. Но только в том случае, если люди эти будут покорны и полностью зависимы от воли Владыки. И пока грешная девка будет в Суздальском монастыре, Стрельчин останется покорным.

Пусть бы и учил Стрельчин Петра Алексеевича, но так, как правильно, как думает патриарх. Уж точно противником всего латинянского. Иоаким подскажет обязательно, что богоугодно, а что от Лукавого.

Усадьба полковника начиналась, как заканчивались последние строения военного городка в Преображенском. А до самой усадьбы нужно было ещё проехать немного по лесной дороге через Соколиный лес. Получалось, что часть леса даже подарены Стельчину.

Патриарх прекрасно знал эти места. Ведь он неоднократно сопровождал и Алексея Михайловича, и после его сына Фёдора Алексеевича, когда те выезжали на соколиную охоту. Владыка знал, что его звали неохотно на такие мероприятия, но никогда не смели прогонять. Он же многое запрещал, стращал карами. А последние государи были набожными, слушали пастырское слово и не кривились.

Иоаким чувствовал, что времена, когда особо почитали патриархов и они были вровень с