Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава

цель. Всеми силами, ни за что не стать такой, как императрица Анна в том ужасающем грядущем. Она думала об этом постоянно. А ночами мир, о котором принцесса Авелилона не пожелала забыть, приходил кошмарами во снах. Разумеется, более прочих эта история повлияла на троицу, побывавшую в будущем. Остальные, слышавшие только рассказ, прониклись не так.

В тот памятный вечер, когда путешественницы во времени окончили свой странный вояж, воины обсуждали случившееся первый и последний раз. Более всех тревожились Натали и Тутэлла. Спасением Жаклин и отказом от напитка забвения Аня изменила по меньшей мере часть будущего. Его такового не желал никто – но что будет теперь?

Например, с Тиной. Тиной, которая должна родиться в том мире со дня на день, а через четыре года попасть в замурованный замок. Как она перенесётся в прошлое и станет их Тиной, если будущее поменять?

Возможно ли его поменять?

Аня должна стать великой, изменив ход истории. Она изменила его. Но будет ли эта великая Аня матерью Тины?

Та всё ещё была с ними. Никуда не девалась. Не обращалась в призрака и не стиралась из реальности.

«Мы можем симулировать врага, – осторожно рассуждала старшая жрица Храма Луны под утро следующего после пятнадцатилетия Тины дня. Натали разрывали ужас оттого, что она едва не потеряла сестру, и тревога, что принесёт с собой это спасение. – Можем заключить дочь принцессы и Ники в непреступный замок без реальной опасности. Ни её кошке, ни ей, ни Тутэлле не сказать правды. И уберечь прошлое. Сохранить Тину», – говорила она.

Ника стиснул кулаки, когда услышал это. Его терзали другие демоны. Два чувства долга схлестнулись между собой – одно страшнее другого. Принести их первенца в жертву – или пожертвовать подругой? И то, и то казалось кошмаром. Казалось неправильным.

Аня считала, что за пять сотен лет они найдут выход. Она пока не думала о том, какой. Она думала, что делать в эти пять сотен лет. Чтобы всё изменить. Точно всё изменить.

Новая Аня принесла бы в жертву и своего первенца, и Тину. Если бы такой оказалась цена.

После совета седьмого июня они более тему будущего по какой-то негласной договорённости не поднимали. Принцесса Авелилона была признательна. Пусть и через длительное время, но всё-таки именно она превратится в чудовище – и внешне, и внутренне. Именно она прикажет монстрам уничтожить людей. И даже своего мужа.

Аню глодала вина. Как же могла она покориться Розалине? Неужели радужный демон её победит? Нет, никогда!

Увиденное изменило будущую императрицу. Она и сама не понимала насколько.

– Вовсе рехнулась! – констатировала Ханна, наблюдая, как из кольца Мелочей в стеклянную супницу льётся тяжёлая маслянистая жидкость.

Ханна станет единственным свидетелем. Без неё никак не обойтись.

Но принцесса взяла с друидессы клятву хранить всё в тайне.

Посудина наполнилась почти до краёв. Аня опустила руку и вгляделась в прозрачную поверхность. Страха не было. Абсолютно не было.

– Сия идея не особо… – начала Ханна, только предводительница Лунных воинов её уже не слушала. Упёрлась костяшками в дубовый стол и быстро окунулась в ёмкость.

Боль – тоже понятие относительное. Вытесняет самоё себя.

Кислый медный привкус и жгучий раздирающий ад затопили реальность. Больше не было ничего. Ничего не видели глаза, выжженные кислотой. Но где-то краем сознания Аня ощутила, что Ханна намеревается исполнить свою часть задачи, – и вскинула вперёд, в пульсирующую темноту, правую ладонь, останавливая друидессу. Говорить не получилось: не было больше губ, да и голосовые связки сгорели.

Рано.

Ещё несколько минут. Пока в мутящихся мыслях из слепой черноты сияют яростно и жестоко волчьи зрачки императрицы Анны. Боль зашкалила так, что даже отступила. Невозможно дышать. Сознание отключается.

Никогда, она не будет такой никогда. В этой красноречивой, пылающей и гулкой тьме они прощаются с чудовищем навеки. Аня смыла с себя тавро уготованного вместе с кожей. Кислотой вытравила императрицу Анну в небытие.

И она не даст ей вернуться. Не даст ей быть.

Если бы у Ани осталось лицо, она бы улыбнулась.

Белое облегчение окутало действительность, из мрака вырисовалась Ханна, опускающая руку с кольцом.

– Спасибо, – произнесла принцесса Авелилона вновь обретёнными губами, – теперь всё хорошо.

– «Хорошо», – передразнила бледная как мел друидесса хриплым, дрожащим голосом, – славно, ежели тебе хорошо. Я сие отныне еженощно стану в кошмарах зреть. Вовсе рехнулась…

То было почти три недели назад. Сейчас, дома, Аня следила взглядом за Тиной, подозревая у той похожие проблемы. Неприятие, отравляющее жизнь каждый день и каждую секунду. Не то чтобы Тина что-то озвучила, но её будущая мать улавливала косвенные признаки.

Нервический поворот головы, мимолётное выражение глаз. Удручённую молчаливость.

Перед ними на полу гостиной маленькая Соня возводила баррикады из подушек и прятала там плюшевых животных, натасканных до того из детской на пару с недавно удалившимся домой соседским мальчонкой. После ухода Рустика она украдкой колдовала, практикуя свои новые способности.

Эрру некоторое время назад логично предположил, что его ребёнок должен владеть тем, чем и родитель, и взялся учить будущую дочурку перестраивать структуру вещей силой мысли. В чём добился немалых результатов. Оказалось, Сонечка обладает «встроенным кольцом Мелочей» – по крайней мере всё, что позволяла делать друидская диковина, было доступно малышке и без того. Это вызвало в ней бурный восторг, и пришлось умерять пыл юной проказницы, доходчиво втолковывая, когда применение магии абсолютно неуместно.

С переменным успехом.

А так как Соня всё ещё понятия не имела о том, что не является чадом Александра и Анжелы Сухановых, свои наследственные качества она оценила как умопомрачительную гениальность и хвасталась старшим воинам направо и налево, всерьёз намереваясь разбудить чью-то зависть. Для острастки же измывалась над Сайфаксом, доводя ифрита до лихорадочного чада.

Сейчас, усиленно таясь под столом или за диванами, она модифицировала свои игрушки или, бросив беглый взгляд на лестницу и дверь в кухню, заставляла откинутые далеко предметы самостоятельно подлетать прямо в руки. Оставалось надеяться, что Соня достаточно большая, чтобы не шалить так при обыкновенных смертных.

Тина наблюдала за своим нерождённым ребёнком с пустым, потерянным лицом. Аня готова была поспорить: перед глазами у той другие картины. Уже начался сентябрь, между ними и открывшейся тайной страшного грядущего пролегли два месяца. Но в последние дни к Тине будто вернулись неотвязные мысли об увиденном мраке. Для неё это не переломный момент, не катализатор. У неё не возникло цели. Она не властна всё изменить. Для неё тот мир – зловещая тень, в которую может трансформироваться окружающая реальность.

Тина шла к осознанию медленно. Поначалу складывалось впечатление, что она и вовсе легко отделалась. А может, просто Аня была занята своими внутренними конфликтами и не обращала внимания на мелочи. Летом она нередко замечала будущую дочь в коридоре у зеркала. Но Тина была прежней,