Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава

С приходом же учебного года, когда принцесса Авелилона наконец вдохнула полной грудью и осмотрелась по сторонам, подруга стала раздражительной и часто теперь впадала в оцепенение сродни сегодняшнему.

Если бы Аня могла объяснить.

Не нужно переживать. Бояться.

Она никогда не станет императрицей Анной. Ни за что не допустит подобного.

– Соня! Двенадцать ночи! – зазвенел в гостиной старческий голос Красоты. – Пошли чистить зубки.

– Неть! – протестовала сестрёнка. – Лизавета, я узе взосая! Я не хацу пать!

– Больше Рустам не придёт к нам в гости вечером, – угрожающе пообещала домработница. – Так, а откуда это? И это? Софья, ты опять за своё? Марш наверх! – И она принялась разгребать баррикады и растворять колдовски добытые игрушки под громогласные возмущения ребёнка.

Аня встала и двинулась в комнату Тины. Временно она жила там: вот уже почти месяц мама делала в спальне старшей дочери бюджетный, но кардинальный ремонт. В связи с чем Соня обрела богатые дары в виде всех игрушек принцессы Авелилона, трепетно хранимых ранее от брата и сестры. Особенный восторг вызвал у неё домик для Барби – мама экспортировала его полностью, вместе со шкафчиком, который изъяла из шведской стенки и сделала самостоятельным, прорубив даже окошки на месте, где в подростковом возрасте Аня клеила изображения природы с нарисованным поверх крестиком оконной рамки. Затишье на работе часто подталкивало Анжелу к изобретательным преобразованиям в родных стенах. Это её успокаивало.

После пандемии заказов катастрофически не было. Папин бизнес тоже не входил в колею. По этой причине летом Сухановы не поехали отдыхать, к буйному возмущению Стаси. Папа рассчитал водителя и обещал сам отвозить детей в школу, но всё чаще Тину назначали сопровождающей, и им со Стасом приходилось ехать на маршрутке, благо по утрам от центра к спальным районам те ходили полупустыми. Несколько раз Аня слышала, как папа отчитывал маму за нолики в счетах за электричество. Он начал следить за брошенным включённым светом и ругаться, раздражая детей. Красота едва не лишилась работы. Пришлось сочинить слёзную речь о том, что старушка не в состоянии сейчас снять себе жильё и просит позволить ей остаться у Сухановых без жалования.

Всё это было странно. Дети не привыкли к финансовым трудностям. Попытки родителей сократить расходы казались беспочвенными издёвками. Папа стал вспыльчивым, он повышал голос без повода, и их общение с мамой начало напоминать постоянную ссору. Сама Анжела ходила в непроходящем напряжении, и Аня стала замечать, как она часами сидит на кухне у окна с чашкой остывшего кофе и остановившимся взглядом смотрит в сад.

Принцесса Авелилона взялась украдкой присматривать за домом с помощью кольца Мелочей: восстанавливать перегоревшие лампочки, чинить износившуюся обувь, наполнять шампуни, флакончики жидкого мыла и прочие хозяйственные средства, создавать пачки маминых сигарет и распихивать их по сумкам и карманам. Как-то отремонтировала стиральную машинку.

Вся эта деятельность давила на психику. Но нужно будет попросить Тину продолжить делать так, когда Аня переедет. Уже очень скоро.

Сообщит она в первую очередь Нике. Потом Анжеле.

Ещё недавно это казалось такой проблемой. Но право, Аня закатает возлюбленного в асфальт на центральной площади города, если услышит о нежелании брать изумруды у жриц Храма Луны. Довольно. Жить с родителями она не может. Здесь слишком сложно делать вид, что ты – прежняя легкомысленная девчонка, ребёнок, развлекающийся своими надуманными приключениями. Вести себя так, чтобы мама не заметила, как сильно она изменилась.

– Спишь?

Шёпот развеял лёгкую рябь дремоты. Аня заморгала – силуэт Тины чернел на фоне освещённой двери. Она прикрыла створку и в полумраке, лишь чуть разреженном едва теплящимся на фитильке ароматической лампы ифритом, скинула влажное полотенце и облачилась в пижамный костюм.

– Ань, мне нужно с тобой поговорить. – Тина опустилась на край дивана и подтянула колени к подбородку, уставив неподвижный взгляд в сад за стеклом. Эта часть дома была полуподвальной, и высокое окно размещалось снаружи почти над землёй. Проносящиеся за забором фары машин выхватывали фрагменты ночного ландшафта, разгоняя по углам зловещие тени. Начинался дождь. – Моя… моя подруга попала в беду, и я не знаю, как ей помочь, – объявила она.

– Какая подруга? – Аня села на постели.

– Моя Марианна. Наверное, не считая воинов, она – самый близкий мне человек, – сказала будущая дочь. И умолкла.

Аня набралась терпения. Это был более чем неожиданный предмет для беседы. На несколько долгих мгновений между первыми словами Тининой фразы и её окончанием Аня успела решить: та отважилась заговорить о ждущем через пять сотен лет. И принцессе Авелилона со всей возможной убедительностью придётся доказать другому то, что и самой себе втолковать было куда как непросто.

А она о школьной подружке.

– Марианна… из довольно странной семьи, – пробормотала Тина через силу. Она откинулась назад и легла, вперив в пространство немигающий взор. – Обеспеченной и очень странной. – Аня попыталась сосредоточиться. Но в её облегчении угадывалась нотка досады, и это мешало восприятию. Вместо столь сложного и важного Тина толкует о сущих пустяках. – Там… блюдут традиции, – запнулась она. – Потому ещё совсем ребёнком Марианна была обручена. Как в старину. С детства она привязалась к своему жениху. Он молодой, красивый, богатый… У них должно всё сложиться прекрасно. И Марианна думала, что любит его. С ранних лет. Сейчас ей пятнадцать. Полтора года назад она познакомилась с другим.

Тина снова умолкла, не отрываясь от теней на потолке. Аня вскинула одну бровь и ждала продолжения.

– Сначала они встречались тайно, – сообщила Тина, – а я им помогала. Марианне придётся выйти за того, с кем она обручена. Так желают её родители, так дóлжно. Она хранит свой роман в строжайшем секрете. Дело в том, что возлюбленный стал закатывать скандалы по поводу её жениха. Он считает… считает её причины абсурдными. Считает всё это глупостью. Они… сильно поругались недавно. Теперь обоим плохо. Марианна попросила у меня совета, а я не представляю, как помочь.

– Ты серьёзно? – протянула Аня. – Ей пятнадцать лет! Описываешь тут какую-то шекспировскую драму. На дворе не Ренессанс, пусть поговорит со своими родителями. Её парень совершенно прав.

– Всё не так просто. Мама Марианны немного не в себе. У неё нелады с психикой. Это очень долгая история. Но если Марианна станет чудить – её мать может покончить с собой. То есть или она убивает родного человека, чтобы остаться с любимым, или жертвует всем, чтобы было как суждено.

– Это бред. Вслушайся в то, что сама сказала.

– Знаю, звучит, словно телесериал. Но, – Тина закрыла глаза, – но что же делать?

– Я уверена: вы обе утрируете, – скривилась Аня. – Твоя подружка надумывает себе горести. Подростковая романтика.

– Нет.

– Ну так пусть поговорит. Всё реально объяснить. Она же её мать.

– Она ненормальная! – вдруг рассердилась Тина.

– Тогда за ней присматривают.

– Всю жизнь? Каждую минуту? Это невозможно!