Фантастика 2025-170 - Анатолий Анатольевич Логинов

В дом, где они живы. Но разум предательски нашептывал, что и теперь я обманываю себя.

– Ава, ты не виновата. Послушай…

Я рыдала, и Ян умолк, потянулся и обнял меня. Он был довольно сдержанным, отстраненным и близким одновременно. Я ощущала и его поддержку, и необычайный холод.

Значит, и он страдал.

Но, когда он меня обнимал, мне становилось лучше – судороги и напряжение в теле постепенно уходили, их сменяло успокоение, сперва какое-то застылое, затем стремительное. Ян, несомненно, использовал чары.

Дракон и раньше влиял на меня магией, когда я была ребенком, когда болела или расстраивалась. Не представляю как, но он воздействовал на настроение своими прикосновениями, мог забирать боль как физическую, так и моральную. И сейчас я не возражала. Это как лекарство. Жизненно необходимая анестезия.

Он точно знал, что надлежит предпринять.

Мышцы расслабились, я перестала плакать, и через несколько минут, пока я молча сидела, уткнувшись лицом в его плечо, стараясь ровно дышать, мозг даже начал переносить мое внимание из тягостного прошлого в настоящий момент.

Я вдруг осознаю, что нахожусь в городской квартире Яна.

Я никогда здесь не была, жилище дракона – его личное неприкосновенное убежище, которое он никому за столько лет ни разу не показывал, в отличие от своего дома.

Мое рассеянное сознание перестает быть расплывчатым. Я озираюсь по сторонам, чуть приподнимаю голову от плеча Яна и замечаю свою сумку, чуть приоткрытую и стоящую на полу. Там мои вещи.

«Ян возвращался туда», – думаю я.

Что он там видел? Мне опять становится плохо, хоть он и обнимает меня.

Я не рискую спросить.

Я не могла прекратить думать, что было бы, если бы моя семья успела спрятаться в доме. Я старалась избегать мыслей, что родных можно было спасти, если бы не я, лишившая Яна магии, которая вернулась к нему лишь сегодня, и наверняка еще не в полной мере.

Но кое-что он уже мог сделать – когда я попыталась снова подумать об этом и обвинить себя, то будто бы наткнулась на невидимую преграду. Мне что-то мешало.

Нечто инородное и чужое. Барьер. С помощью неведомых чар Ян лишал меня возможности задуматься о своей вине по-настоящему, ведь если это случится – я пропала. Мне конец.

– Что произошло, Ян? – спрашиваю я, едва выговаривая фразу.

Медленно, осторожно ступая туда.

Я хочу и не хочу одновременно слышать ответ.

Я должна и не должна его слышать. Подробности нужны мне, но они способны сделать только хуже.

Мне страшно, я понимаю, что не хочу окунаться во вчерашний вечер.

Не хочу вспоминать голоса мамы и папы или думать о том, каковы были их мысли, когда они умирали и глядели на меня.

Не хочу представлять, как они боялись за меня, но уже не могу остановиться.

Однако нужно с чего-то начать. С самого безопасного.

– Полагаю, волколаки выслеживали твою семью давно. И вчерашнее не было случайностью – они спланировали нападение заранее.

Я делаю глубокий вдох, набираюсь смелости. Чувствую себя более стабилизированной от потока свежего воздуха, вдруг хлынувшего из открытого окна, всколыхнувшего шторы.

Ян рассказывает мне, что он выяснил. Несмотря на то, что я читала заклинание за день до произошедшего, волки все равно смогли обернуться.

Ведь кое-что было упущено…

Я впервые с момента пробуждения отстраняюсь от твердого плеча, и мы просто сидим напротив друг друга.

Я подняла на Яна заплаканные, высыхающие глаза. Их по-прежнему жгло, они болели.

– Вчера до обеда тебе исполнилось восемнадцать, магия покинула тебя, заклинание перестало действовать, а полная луна дала волколакам силу…

«Так не должно было быть, – проносится в голове. – Разве так должно быть?..»

– Хотя обычно заклинания не прекращают свое действие, например, после смерти создателя, и оно продолжает поддерживаться душами предков, твое прекратилось. Потому что ты не умирала. Магия просто перестала тебе принадлежать. И ты не могла сохранить силу заклинания.

– Неужели ты не знал этого заранее, Ян? – В моем голосе звучат обвинительные ноты. Но слова уже вырывались, а разум судорожно искал способ, как следовало все предотвратить, как будто если я его найду, то исправлю прошлое.

– К сожалению, – ответил Ян, – я столкнулся с такой магией впервые. Она очень древняя… не то чтобы сильная, а весьма необычная. Наверное, она даровалась вам не какой-то ведьмой, а кем-то иным. Более могущественным. Понять ее сложно.

Объяснения летели мимо меня. Мне было все равно – ведьмы или боги, или кто там еще, но я знала одно: кто-то из них виноват, поскольку не предусмотрел, что подобная трагедия вполне возможна.

Кристина не могла прочитать заклинание раньше полуночи. А я – сохранить силу своего. Брешь. Лазейка, которой воспользовались.

И почему же мое совершеннолетие совпало с полнолунием? Каков шанс, что это произойдет? Неужели за все время существования нашего рода такое было впервые?

Либо волки лишь недавно выследили нас.

Какова вероятность, что волки будут знать о моем совершеннолетии? Что к этому времени они найдут мою семью? Кажется, удача была на их стороне. Или не удача, а продуманные шаги?

Сколько времени они действительно за нами следили? Были рядом, поджидали?

Почему просто не убили нас раньше, по одному? Боялись, что таким образом вынудят тетю Раю увезти и спрятать девочек?

Они предпочли уничтожить всех и сразу. Чтобы наверняка. Яна не было три месяца, он не мог ощутить их присутствие, если они в это время бывали на ферме.

А затем я забрала у него магию дурацкой песней о Ящере, и он не заметил следов: ни прошлых… ни реального присутствия вчера.

И разве можно считать, что я не виновата?

– Но как они выследили нас?

– Пока не знаю. Но когда выясню – обязательно скажу.

Я пустым взглядом скольжу по комнате и не решаюсь задавать другие вопросы.

Спросить Яна о том, что он увидел у моего дома, когда вернулся.

И что на ферме – сейчас. И где они… тела.

Но, собравшись с духом, я беспомощно говорю:

– И что теперь будет, Ян?

Он встал с кровати. Медленно подошел к окну, молча.

И в одну секунду раздвинул шторы.

Меня ослепил багрово-коричневый свет. Свет солнца или луны, которые одновременно сияли на небе.

Я не могла поверить своим глазам, зажмурилась, думая, что сошла с ума из-за шока и горя, совершенно не ожидая, что ответ на мой вопрос о том, как обстоят дела, будет именно таким.

Но когда я разжала веки – ничего не изменилось.

Небо было грязно-оранжевого цвета. Между красными, словно закатными облаками, висела багровая полная луна,