Владыка Пустоты 5 - Михаил Беляев

Засевшее глубоко внутри неё волнение снова поднялось на поверхность. Если это связано с Ярославом…

— Что происходит? — Аями посмотрела на опричника. — Тревогу первого уровня объявляют только при начале войны…

— А тебе-то что? — хмыкнул он. — Тебе теперь хоть война, хот потоп — один фиг тут сидеть…

— Я — действующий майор Имперской Армии, — холодно ответила она. — В случае войны меня обязаны призвать, даже если я под подозрением…

— И что? — она равнодушно глянул на неё. — Даже если война, ты еле живая.

— А то, что за препятствие долгу военнослужащих тебя самого могут посадить, — заявила она. — Я знаю, у опричников есть своя система информирования, возьми альвафон и проверь!

Охранник посмотрел на неё, несколько секунд обдумывая услышанное. Недовольно цыкнул и достал альвафон. Она поднялась и подошла к барьеру, пытаясь увидеть, что на экране.

— Альва-прорывы на Урале, риск пробуждения Владыки… — пробубнил он, по-видимому, не особо разбираясь в смысле написанного. — Вот видишь, никакой войны. Так что сиди спокойно до суда.

— Там есть что-то про Вайнера? — выпалила она. — Ярослав Вайнер! Он есть в сводке?

— Есть, — усмехнулся тот. — Да не про твою честь. Твой дружок призвал Владыку! Теперь все войска и кодексы объявят на него охоту. Удружила ты нам, майор…

Издав смешок, он убрал альвафон и торопливо зашагал по коридору к выходу.

Едва его шаги затихли, воцарилась гнетущая тишина.

— Чёрт тебя дери… — прошептала она и попятилась от барьера, пока не уперлась в стенку. Ноги предательски дрожали.

Последние сутки голова шла кругом от обрушившихся на неё событий. И в центре был её ученик… Слава.

— Что же ты натворил, — прошептала она, сползая на пол.

Мир поплыл перед глазами. Ледяной страх сковал её тело, даже затхлый воздух в камере казался густым и отчетливо завонял альвой.

Всё было так же, как тринадцать лет назад. Всё повторялось, но теперь не в родной Японии, а здесь. Ужасы прошлого шли за ней по пятам.

— «Что же ты натворила, Аями?»

Она резко вскинула голову. Взгляд лихорадочно обшарил камеру: никого здесь не было. Но она отчетливо слышала голос, почти забытый отголосок из прошлого.

Чуть хриплый, строгий голос отца.

— Бред, — шепнула она. — Просто побочка от лекарства после алкоголя, я же…

Она осеклась. На секунду ей привиделась высокая сгорбленная тень, нависшая прямо над ней.

Ледяной ужас из прошлого мгновенно пробрал её до костей. Прижавшись к холодной стене, она слепо уставилась перед собой.

Видение не уходило.

Её отец… он был здесь.

— Аями, когда ты возьмешься за ум?..

Майор куснула себя за губу, пытаясь прогнать наваждение, но поднявшиеся из глубин памяти воспоминания, которые она старательно игнорировала все эти годы, прорывались наружу.

Голос отца был таким же строгим, как в тот день, когда они поссорились в последний раз. Тринадцать лет назад, в день начала Великого альва-прорыва.

Отец заведовал лабораторией альва-исследований при институте, в котором она училась. И, в отличие от дочери, всегда отдавался работе до конца. Один из лучших ученых Японии, автор десятка научных открытий, сотен статей, гордость и ум нации. Бескомпромиссный, дотошный и требовательный к себе и другим, он ждал идеальности и от дочери.

Она была столь непохожа на его, что едва ли могла считаться дочерью столь выдающегося человека. Взбалмошная и отвязная, она скорее умчалась бы в клуб с подругами, чем корпела бы в лаборатории, помогая отцу. В учёбе не блистала, зато регулярно попадалась дисциплинарному комитету, нарушая все мыслимые правила.

Иными словами, позорила отца как могла. И всё же, они с матерью старались изо всех сил, чтобы поддерживать идеальный образ семьи.

Вот и в тот вечер они повезли ужин задержавшемуся в лаборатории светилу науки. Но вместо благодарности Аями получила очередную волну недовольства, и не стала себя сдерживать.

— Ты опять провалила пересдачу! — бушевал он. — Когда ты повзрослеешь и возьмешься за ум, Аями⁈ Я больше не буду прикрывать тебя! Как ты собралась стать ученым с такими оценками? Ты позоришь семью!

— Дорогой, прошу… — мать попыталась их разнять, но её робкий голос они не слышали.

— А я не собираюсь! — огрызнулась она. — Знаешь что? К чёрту! Я не соглашалась быть идеальной пай-девочкой! Иди ты в задницу вместе со своими исследованиями! Если для тебя альва дороже нас с мамой, то к чёрту такую семью!

Она отчетливо помнила, как рванула к выходу из лаборатории, когда в альва-реакторе начался сбой. Отец бросился к приборам, но унять неконтролируемую реакцию у него не вышло.

Может, именно их скандал отвлек его от показаний приборов, а может, сама судьба сыграла с ними злую шутку… но именно в тот момент произошел сильнейший выброс альва-излучения.

Даже сквозь толстенные защитные переборки она ощутила всплеск энергии. Всё здание озарилось жутким багровым светом, а через пару секунд защищенный корпус, прилегающий к лаборатории, взлетел на воздух в мощнейшем взрыве.

Багровое свечение залило всё небо, из недр дымящихся развалин поднимался громадный сгусток энергии, еще не обретший форму ядра альва-прорыва.

Половина ученых погибла на месте, вторая половина получила такие дозы, что незамедлительно начала трансформацию в альва-зомби.

Их с матерью спасло только то, что отец велел им укрыться в экранированном бункере. Но не его.

Когда они открыли двери бункера, чтобы сбежать, то первым, когда она увидела, был её отец… посеревший, исчерченный черно-оранжевыми прожилками, в изорванном и покрытом черной слизью халате. Он еще сохранял черты того ученого, которым гордилась вся страна.

Излучение превратило его в альва-зомби, но разум еще не распался до конца. Завидев их с матерью, он бросился к ним.

Семнадцатилетняя девчонка, растерянная и шокированная, она даже не успела среагировать, когда мать бросилась наперерез ему и закрыла дочь собой.

— Господи… — Аями зажмурилась.

Перед глазами снова встало полное слёз лицо матери, которую прижимал к полу обезумевший монстр с искаженным, залитым кровью лицом. Она снова слышала его рёв и чавканье плоти, разрываемой почерневшими зубами, скрежет когтей по полу и последний крик женщины, спасшей её ценой собственной жизни.

Вспомнила залитый красным светом коридор, по которому бежала от обезумевшего чудовища, некогда бывшего её отцом. Холод воздуха в легких, дрожь в ногах и бешеное сердцебиение. Торчащий из земли камень, и подвернувшуюся ногу, жесткий песок площадки и горящие адским светом глаза приближающегося монстра.

И три выстрела, вспоровшие тишину ночи и оборвавшие его существование.

— Прости… — вырвался из её груди сдавленный шепот. — Я подвела вас с мамой…

Уже потом она тысячу раз прогоняла в голове тот вечер, и придумывала тысячу вариантов всё исправить.