Доброволец - Владимир Максимович Ераносян

судоходные компании теперь собственность Каломойца! Единственного, кто не испугался. Кто не побоялся возложить на себя это бремя. Кто не сдал город. Кто спас Украину! А я его правая рука. Запомните мое имя. Мое имя Моисей. Я приведу вас к закону военного времени! Моя фамилия Урбан! Меня нельзя убить. Попытки были. Много раз покушались на меня мафиози, конкуренты, русские. Посылали наемников, которые взрывали меня, расстреливали из снайперских винтовок, но, как видите, не добили. Я живучий! Даже живучее «киборгов» в аэропорту Донецка, что в отличие от вас героически сражаются с боевиками без всяких ротаций и недовольства. И я пришел, чтобы отомстить всем, кто не считается с завоеваниями революции! С памятью павших героев.

Киев может сколько угодно затуманивать нам мозги каким-то там перемирием. Мы отрицаем любой сговор с русскими! Мы будем их убивать. Ударная группировка сосредотачивается здесь! В вашем городе. Вы войдете в историю революции как плацдарм решающего удара по рассечению мятежных регионов. Днепропетровск является оплотом закона. Запорожская, Одесская области, освобожденные территории Донецщины и Луганщины признали власть губернатора Каломойца! Скоро его безоговорочную власть в Киеве признает новая Верховная Рада! Все предприятия и ресурсы, банковский сектор должны быть переданы эффективным менеджерам, которые железной рукой способны удержать фронт против русских. Русские будут уничтожены. Все территории, которые пока остаются под контролем русских, будут зачищены! А потом мы пойдем на Москву! Слава Украине!

В ответ была тишина. Нехорошо молчали люди. Тревога заполнила паузу. Затяжную, как могильная пустота.

Свою воинственную чушь Урбан произнес на русском языке, ничуть не стесняясь пропагандировать русофобию среди толпы, где семьдесят процентов являлись этническими русскими, а остальные — русскоязычными, где стояли убеленные сединами ветераны, которые не верили своим ушам, что такие слова возможны на земле, победившей фашизм.

— Только попробуй рыпнуться, — расслышал Глеб угрозу какому-то пожилому дедуле с пейсами, единственному ортодоксальному хасиду во всей окрестности. Он, невзирая на предупреждение, двинулся вперед и успел прокряхтеть пару негромких фраз: «Ты не еврей, ты фашист… Возглавил нацистов, чтобы уцелеть самому? Разве это наш путь? Снова наступаете на грабли и навлекаете беду на весь народ? Детей за что, женщин из минометов за что?» Он хотел задать все свои вопросы в лицо, возразить открыто. Бритоголовые дали ему под дых, и дед свалился на землю, потеряв сознание.

Собрание закончилось, как только Урбану махнул рукой человек с видеокамерой. Сюжет для отчетной телехроники для новостных каналов и интернет-порталов был отснят. Оппозиционные СМИ запретили. Все каналы покажут нужную картинку, без скончавшегося от удара в солнечное сплетение протестующего деда, которого на следующий день разрешат похоронить на еврейском кладбище за счет доброго филантропа — господина Урбана…

Смерть старого еврея правая рука днепропетровского губернатора Моисей Урбан, всегда знавший ответы и решения всех вопросов и задач, посчитал плохим предзнаменованием. Конечно, эта незапланированная кончина единоверца никак не касалась того непреложного факта, что все было под контролем. Так что можно было смело отбрасывать предчувствия — пережитки суеверий. Он контролировал ситуацию и эффективно управлял своей преторианской гвардией из нацистов. Несмотря на то, что сей контроль не считался ни аксиомой, ни фактом, а был лишь предположением, в котором Урбану приходилось самого себя убеждать. У него это получалось! Самогипноз — это когда ты ничего не слышишь, потому что все время говоришь.

Услышь Моисей Урбан вопросы убитого боевиками хасида, то вряд ли бы признался, что не имеет на них ответа, что безумно боится, что одинаково ненавидит и русских, и украинских националистов, что действительно откупается, маневрирует, борется таким образом за себя и за своего патрона-губернатора, спасает свою шкуру за счет жизней других. А параллельно не забывает обогащаться и наслаждаться могуществом.

Суета отвлекала, перст судьбы указывал губительный путь умиротворения и направления темных сил подальше от себя. Но никому из живущих не удавалось управлять тьмой. Она меняет вектор движения по собственной прихоти. Тьма не подчиняется никому, никого не щадит и подпитывается страданием. Она расползается по швам, когда оборваны сдерживающие нити. Она поглощает попутчиков, а останавливается только перед светом.

Выбравший дорогу смерти, на которой нет перекрестков с указателями, сгинет… Возможно, и не первым, но обязательно…

Ну, а пока наш новый герой успешно прятался во тьме, тьма расползалась по улицам, заползая в каждый дом уже известного читателю поселка.

Глава 13

Тьма

Новые постояльцы разговаривали с хозяевами мотеля свысока. Господин Урбан, так же остановившийся здесь, все время переспрашивал, почему в городище нет приличных апартаментов, уверяя, что именно это станет первоочередной задачей после присоединения мятежных регионов. Американец Уайт всем говорил, что привык к спартанским условиям, но при этом недоумевал, почему предложенное меню настолько скудное. Его неподдельный восторг вызвало обнаружение настоящего покерного стола в подвале, куда он спустился, рассчитывая обнаружить винный погреб.

— О!!! Какая нужная вещь, и почему-то пылится в чулане!

В итоге, по его распоряжению, в «Парадиз» доставили целый ящик французского вина и три бутылки односолодового виски, а запылившийся стол, покрытый зеленым сукном, с расчерченными боксами для «бета» и «анте», очистили от паутины и перенесли в холл, поджав тем самым столовую и барную стойку.

Возомнивший себя предстоятелем здешних мест преподобный отец в сутане втайне стегал себя в уединении, а вернее при зрительском участии сосредоточенного пса, плетью со свинцовыми наконечниками. После сей болезненной процедуры, которую он искренне считал подобием таинства причастия, святой отец без устали, невзирая на ночь, курсировал к холму и волонтерскому кемпингу, туда и обратно.

Его горячие проповеди в палаточном лагере волонтеров и приезжих «свiдомых патриотiв» были призваны подготовить активистов к чему-то грандиозному, что должно было случиться на рассвете при поддержке целой роты вооруженных до зубов бойцов корпуса Ярого. Для этого он неоднократно покидал свои покои и возвращался в гостиницу. Всякий раз после очередного прибытия он аккуратно вешал свой головной убор на крюк и фыркал, словно имитируя своего четвероногого клеврета, когда проходил мимо покерного стола. И снова уединялся, чтобы хлестать себя до кровоподтеков перед «великим и богоугодным делом».

— Да уж, тут вам не келья, падре! — подшучивал над ним мистер Уайт, перебирая в ладонях только что распечатанную пятидесятидвухкарточную колоду. Он не преминул воспользоваться случаем и предложить покерный турнир своим партнерам:

— Эй, все на мази! Можно расслабиться и перекинуться в картишки! Время и перемирие работает на нас… Это можно отметить. И хорошее вино подвезли. Единственный недостаток — местная повариха. Готовит без особых изысков.

— Меня все устраивает, гондон штопаный, — выругался вернувшийся из подсобки с кастрюлей картошки Денис. Американец не расслышал