Линия обесточена - Павел Александрович Шушканов

– Вот откуда был поток, – сказал Каддар. – Мы и не предполагали, что через стену от нас еще один пузырь и, похоже, с еще действующим вулканом. По крайней мере, тут теплее.

Купол был небольшим. Он открывался над нами темно-серым сводом. Справа зеленели от мха невысокие скалы, а впереди нагромождениями айсбергов виднелся близкий горизонт. Тут было значительно темнее. Похоже, что оптическая аномалия, дающая нам слабый свет в глубинах Европы, все же редкость.

– Нужно спешить к станции, – напомнил я. – Вдруг им нужно помощь.

– Не нужна, – покачал головой Каддар и указал рукой на бурлящий поток, врывающийся в море через разлом. – Тут была станция «Берег».

* * *

– Безусловно, мы и представить не можем, каким будет человечество в будущем. Мы оказались в новых условиях, экстремальных, которые преобразят и, вспомним Ницше, сделают нас сильнее. Но мы выйдем на новый виток, великий виток, помня ошибки прошлого и величие прошлого, мы шагнем в будущее и сделаем это прямо сейчас. Система Юпитера станет нашей новой колыбелью, а звезды, как и прежде, будут нашей целью.

Кунц поднял бокал и в нем отразились огоньки двух маленьких свечек.

– За новый виток Человечества, за великий шаг!

* * *

– Сюда, скорее!

Человек лежал на льду, лицом вниз, но еще был жив. Второй, в сотне шагов от него не подавал признаков жизни, его ноги прижимал к скале ледяной пласт.

– Жив! Это Карл.

– Девушка, – я перевернул ее лицом вверх, на меня смотрели серые как лед глаза, губы что-то беззвучно шептали. – Вы Мишель?

– Их надо срочно доставить на базу, – крикнул Каддар. – Карл жив, ему ноги перебило. Одну еще, возможно, Кунц спасет.

Каддар взвалил на спину полуживого Карла.

– С Мишель осторожно, – предупредил он. – Подозреваю, что она в положении. Карл часто шутил по этому поводу, когда радио еще работало.

– Он…

– Её муж, да. Понесли скорее, нельзя терять время! Вот на такие случаи у нас и есть немного горючего в баках.

Мы пробирались к катеру медленными шагами, рискуя сорваться в клокочущую глубину разлома. От станции «Берег» осталось разве что пара изогнутых балок каркаса, все еще торчащих из ледяных обломков, вода пенилась у их основания, намывая все больше ледяной крошки. В разлом вполз туман и заструился по неспокойному заливу, наполненному голосами сотен левиафанов.

С катера Каддар связался с базой и велел готовить операционную. Мишель снова потеряла сознание и, закутанная с запасной плащ, лежала возле раненого мужа. Я ежеминутно проверял, дышал ли они, а Каддар заводил мотор, попутно отдавал в рацию какие-то распоряжения.

– Живы, – констатировал он. – И будут жить. Это вам не случайные жертвы, это одна двадцать пятая всего Человечества, а может и больше…, – он взглянул на Мишель. – Скоро будем на базе. Вам бы тоже погреться, Вадим, замерзли.

– Успею, – отмахнулся я.

Туман рассеивался, открывая нам спокойный путь через море Кракена. Позади косяки левиафанов стремились в теплые воды, наполняя тишину моря протяжными криками.

Каддар сидел на краю борта катера и задумчиво смотрел вперед.

– Насколько месяцев назад, – заговорил он, глядя вдаль, – я вернулся к тому месту, где Купер увидел кита, как ему показалось. Простое любопытство, хотя и опасное – то, за что я сам всегда ругаю своих людей. Я нашел его, Вадим, именно там, где говорил Купер, вот только это был не кит. Какие-то подводные процессы вынесли на берег странную конструкцию, которая затем стала медленно погружаться в море, сползая по склону скалы. Она была похожа на изогнутый рог, но я подозревал, что это лишь часть сооружения, скрытого под водой. Я подобрался ближе. То, что я принял за здание, таковым не было, в металлическом корпусе зияла большая дыра, словно проделанная взрывом изнутри. Что я обнаружил, забравшись туда? Ничего. Все было выломано и вынесено много веков, если не тысячелетий назад, но остов из странного сплава еще держался. Возможно, он был раньше вморожен в лед, а айсберг принес его сюда с этим скалам и теплому течению.

– Тысячелетий? – переспросил я.

– Корабль неизвестной расы. Были ли она похожи на нас? Возможно когда-то. Но, как и мы, они пытались выжить. Как могли. И выжили. Как смогли…

Мы молча плыли сквозь мертвое море. Позади нас переговаривались протяжными криками, пеня холодную воду огромными плавниками, левиафаны.

* * *

Мы живы. Пишу это с радостью на оборотной стороне конверта, некогда адресованного Адаму. Но Адам умер и конверт ему больше ни к чему, а мы живы.

Жив Глеб. Все такой же циничный и едкий, потому и дружит с Купером, а я вечный буфер в их спорах. Жив Каддар и все так же строг ко всем обитателям базы, расширившейся на одно строение за счет перенесенных с поверхности деталей челнока и вещей. Вероника извела на это полкаталога. Кунц показал нам образец почвы, на котором уже растет какой-то лопух. Ничего, уже сносно, но все еще дурно пахнет. Купер скучает по сигаретам. Не говорю, что две у меня еще есть в тайнике. Жду его юбилея через пару месяцев.

Живы Мишель и Карл. У них будет сын или дочь, и мы отвели им целую просторную комнату и даже новые одеяла с челнока. Но они планируют вернуться в маленький купол, не сразу, со временем, как малыш подрастет, а Карл сможет построить там небольшой дом на троих, а может и больше… Он уж присмотрел место на зеленой скале, и я вызвался помочь им.

Там неплохо. Теплее. И вода теплее. Но только мало света. Очень мало, как в пасмурный день. В ноябре.

Перед восходом

Перед восходом должно быть прохладно. По крайней мере я рассчитывал на свежесть и легкий ветерок, но земля все еще дышала жаром после знойного дня, не успев раздарить его безоблачному звездному небу. Я присел на теплый камень, свесил ноги и принялся ждать. Юра всегда опаздывает, сколько не договаривайся с ним. Он живет тремя уровнями ниже. Полчаса по пожарным лестницам и техническому коридору, если не хочешь попасться на глаза смене, но и это не оправдание. Можно просто выйти пораньше.

Небо на востоке пожелтело, протянулась ровная полоса от горизонта, за которым скрывалось море, до далеких холмов. Внизу чернел лес. Острые искореженные пики когда-то живых деревьев целились в небо. Эти еще не выгорели. Юра говорил, что там за холмами от лесов остались только черные пятна золы на песке. Иногда сухой ветер поднимает ее и несет