Время разбрасывать камни, и время собирать их - Юрий Артемьев

— Ну что там? — крикнул командир.

— Есть тропа. Узковата, но УАЗ пройдёт.

— А дальше не глядел? Куда нас эта козья тропа приведёт?

— Пока, сколько видно, всё в норме.

— Пробегись ещё подальше. А то вдруг и там такая же яма нас ждёт.

— Принял. — откликнулся Лёшка.

И снова наступила тишина.

— Вот такие пироги с котятами. — проговорил Авдеев.

— А ты думал, что для нас тут дорога будет коврами устелена?

— Может стоило вернуться и обогнуть горы…

— А нам горючки-то хватило бы? Ты же видел, во что превратилась заправка перед городом. Выгорело всё дотла вместе с подземным резервуаром. А буровой вышки, чтобы добыть нефть из-под земли у нас собой нет.

— Но могли же остаться какие-то машины. Пусть искорёженные, но ведь в баках… — попытался найти хоть какой-то выход наш командир.

— Если не сгорели сразу, то вряд ли там от бензина что-то осталось. Либо выдохся, либо… Короче. Я не химик, но знаю, что от бензина, проскучавшего лет тридцать в не самой герметичной таре, вряд ли что останется. А то что осталось, сгодится только для того чтобы сгубить движок. Ну или чтобы поджечь что-нибудь ненужное.

— А ты, Санёк, умеешь поднять настроение. — присоединилась к разговору Елена.

Анечка стояла рядом с ней, держа её за руку. С момента волшебного воссоединения с мамой, она не отлипала от неё ни на минуту.

— Я реалист. И пытаюсь думать реалистично, а не витать в облаках, ожидая, что помощь придёт с небес. Хотя, как я убедился, чудеса всё-таки случаются. Но, боюсь, что лимит удачи нами уже исчерпан до дна.

— Эй! — снова послышался голос откуда-то с небес. — Есть дорога.

— Отлично. — прокомментировал Лёшкины слова Авдеев.

— Мне возвращаться?

— Нет. Жди нас там! Мы тебя подберём по дороге.

* * *

Забирая всё круче, наш УАЗик карабкался в горы. Я уже перешёл на пониженную передачу. Иначе было бы сложно забираться под таким углом. Все остальные, включая Авдеев уже вышли из машины. Командир двигался впереди, а остальные позади машины. Скорость передвижения упала до скорости хромого пешехода. Но, самое главное, мы двигались вперёд. А движение — это жизнь.

Через некоторое время мы перевалили через кучу камней, и дорога пошла под уклон. Думаете мне стало легче? Да хрен там… Я уже сидел весь потный, сжимая руль. Колёса скользили по камням. Приходилось удерживать машину на узкой тропе, чтобы она не съехала в кювет. Ведь кюветом тут служила довольно-таки глубокая пропасть сразу за обрывом. В общем… Крадусь. Ползу, как черепаха.

Авдеева уже сменил Лёшка, которого мы наконец-то нагнали. Тут по этим горным тропкам, пешкодралом-то побыстрее будет. Но это если налегке… А у нас вещей, как у тех цыган, что всё своё везут с собой.

Всё плохое, как и всё хорошее в конце концов обязательно чем-то заканчивается. Не всегда, правда, заканчивается чем-то хорошим, но всё же…

Вот и наш крутой объезд завершился тем, что мы благополучно вернулись на ту же бывшую дорогу, по которой двигались до этого.

— Знаешь, командир. Мне тут одна мысль пришла.

— Делись!

— А люди тут похоже, что есть.

— С чего ты это взял?

— Вот смотри! Обвал перекрыл нам дорогу… Но нашёлся обход, объезд… Как хочешь назови, но ведь кто-то проложил ту тропу через перевал.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Не нравится мне это. Такое ощущение, что мы залезли в какую-то мышеловку.

— И по каким приметам ты это определил?

— Чуйка… Она просто трубит о том, что мы оказались в какой-то жопе. Вход тут один. И выход тоже… Если кто-то захочет на нас напасть. То у него это даже может получится. Несмотря на огневую мощь всего нашего арсенала.

— И что ты предлагаешь?

— Понимаешь, Володь… Так нас ду́хи в Афгане ловили. Выбирали ущелье поуже. Ждали пока вся колонна втянется. Потом подбивали головную машину, а следом подрывали и замыкающую. После это отстреливали нас, как в тире.

— Есть конкретные предложения?

— Есть, конечно. Иначе бы с чего мне было затевать весь это разговор?

— Говори!

— Надо отправить Лёху вперёд. Пусть пробежится по горам. Ему это не впервой. Но одному ему идти не резон.

— Я с ним пойду! — влезла в разговор Маринка.

— Мариночка! — сказал я ласковым голосом. — Я тебя, конечно, очень уважаю. И отнюдь не сомневаюсь в твоих боевых качествах, но есть одно немаловажное «но».

— Какое? То, что я девушка? — набычилась наша валькирия.

— Ни в коем случае. В открытом бою ты вполне можешь себя проявить. И стреляешь, и дерёшься ты не хуже нас. — польстил я ей. — Но вот с точки зрения скрытого перемещения по горам да по лесам, ты не профи. Помнится я тебя легко нашёл в лесу, там, в Крыму. Ты по лесу, как лось неслась. Ветки под ногами хрустели, как попкорн на сковородке.

— А что такое попкорн? — тут же влезла Анечка.

— Это такая невкусная и вредная еда у американцев.

— Я хочу попробовать. — тут же заявила девочка.

— Обязательно попробуешь. Вот только мы снова откроем Америку, вырастим кукурузу, и пожарим для тебя попкорн.

— Ну так кто ещё пойдёт с Лёшкой? — не унималась Маринка.

— Саня пойдёт. — ответил ей Лёха. — У него единственного есть реальный опыт бегать по горам с автоматом в руках.

— Да откуда? — начала была возмущаться Лёшкина боевая подруга.

— Я тебе потом всё расскажу. — успокоил её брат.

— А мне расскажете? — тут же сунула свой носик Анечка.

— Обязательно. — пообещал ей я. — Вот горы закончатся, и я тебе всё-всё-всё расскажу.

— Правда?

— Честно слово!

Глава 8

Глава восьмая.

Разрушение — это тоже вид искусства. Оно не лишено красоты и изящности. Ну что может сравнится с руинами прошлой цивилизации?

Бродит осень уже где-то около,

И листва пожелтела в лесах.

Одинокое белое облако

Заблудилось в седых небесах.

Я смотрю на него и не верится.

Впрочем, что-то похожее есть:

Словно белая злая медведица

Хочет солнце осеннее съесть.

«В день какой неведомо, в никаком году…»

Территория