Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич

Тут Родион вспомнил про свои нестиранные носки. Да еще и красные, как у клоуна.

Волчок принюхался.

– Да-а, с носками засада, – согласился он. – Может, снять их и спрятать куда-нибудь?

– И сидеть, пальцами шевелить? Неприлично.

– Все-то у вас, людей, неприлично. Понаделали себе правил. В ванную комнату они ходят… под фонарь сходить гораздо быстрее.

Родион готов был с ним согласиться.

Волчок повертелся на коврике. Попробовал повыкусывать шерсть между когтистыми пальцами.

– Ты на меня не смотри, это я опять скиллы прогоняю, – пояснил он. – Думать очень помогает.

– И что ты придумал?

– А придумал, что тебе надо поживее быть. Поактивнее. Поиграть с ней завтра во дворе. Погоняться друг за другом. Знаешь, как весело? Ну или бросить ей что-нибудь, а она обратно принесет…

Родион покраснел вторично.

– Чушь собачья, – сказал он.

– Чего это сразу собачья… или еще можно за уши ее покусать. Только чтобы не больно.

– Она сама меня покусает.

– Ей можно, она хозяйка…

За дверью послышались шаги, и они поскорее умолкли.

– Что-то вид у вас хитрый, мальчики, – сказала Сонечка с порога. – Вы тут о чем сговаривались?

Пушистый махровый халатик нежно-салатового цвета удивительно шел ее шелковистым волосам, ноги в таких же пушистых салатовых тапочках казались крошечными, точно у Дюймовочки.

– Ни о чем, – Родик и Волчок дружно помотали головами.

– Стихи сочиняли?

Родик растерянно кивнул.

– Поделитесь…

Родик похлопал глазами. Переглянулся со щенком. И выдал вот что:

Спи, Соня, засыпай,

глазки крепко закрывай,

а не то придет волчок

и укусит за бочок…

– Гениально, – сказала Сонечка. – И верно, спать пора. Родик, иди-ка ты к себе… Волчок, и ты марш в клетку. И отвернись…

Она присела на краешек идеально застеленной кровати и, глядя на горку взбитых подушек, уже представляла, как устроится на них поудобнее, накроется пуховым одеялом – и провалится в такой долгожданный сон.

– Я сперва в ванную, – ляпнул Родик и покраснел в третий раз за вечер.

Сонечка даже не обернулась.

* * *

Старинные часы в графской гостиной негромко пробили полночь. Бой часов долетел через длинный коридор до спальни Родиона; он перевернулся на другой бок и продолжил сопеть в подушку. Сонечка и вовсе ничего не слышала. Ее сон был крепким и безмятежным, как бывает с путешественниками, когда после долгих скитаний они наконец возвращаются домой. А может, просто ее новый друг Волчок внушал добрые сны.

Только сам он не спал.

Не успел смолкнуть двенадцатый удар, как Волчок навострил уши (сперва одно ухо, потом другое).

Поднял голову. Сквозь серебряные прутья клетки стал вглядываться в темноту.

Вечером Сонечка не нашла в себе сил задернуть шторы, и теперь за окнами синело ночное небо. Кое-где в домах напротив еще горели тусклые лампочки – там жили соседи-полуночники. В этом не было ничего необычного. Почему же Волчок волновался?

На то были причины.

Хрусть! Это скрипнул и прогнулся жестяной карниз под окном. Крупная черная кошка сидела там, помахивая длинным хвостом. Должно быть, запрыгнула сюда с пожарной лестницы.

Как все собаки, Волчок недолюбливал котообразных. Особенно черных. И еще он с большим подозрением относился к незваным гостям, приходящим в полночь.

Кошка всматривалась сквозь стекло в комнату. Ее глаза светились в полумраке, но не зеленым светом, как у всех ее сородичей, а красным. Совсем как перегретые угольки.

– Чего тебе надо, адское отродье? – спросил беззвучно Волчок.

Если бы кто-то мог слышать его сейчас, он бы удивился. Голос магического зверя окреп и стал гораздо взрослее. Словно еще вчера он был крохотным песиком, а сегодня – молодым, полным сил волчонком старшего школьного возраста.

Кошка выгнула спину и прошипела в ответ:

– Не спраш-шивай, щ-щенок. Лучш-ше молчи. Целее будеш-шь.

Пригрозив так, она протянула лапу, царапнула оконную раму когтями и как будто перетекла в комнату. И вот она уже стоит на широком подоконнике и примеривается, чтобы спрыгнуть на паркет.

– Стоп, – сказал тут Волчок. – Ни с места.

Он приналег плечом на дверцу своей переноски и выбрался наружу. И оказался куда крупнее, чем был. Известно же, что в полночь со всеми магическими существами происходят чудесные трансформации. Вот и Волчок вырос и стал сильнее за считанные минуты.

Теперь они смотрели друг на друга: черная кошка и белый пес. По крайней мере, именно такими они хотели казаться в этом мире. Кем они были на самом деле? Об этом оставалось гадать. Было понятно одно: эти двое – давние недруги.

И еще одно обстоятельство нужно было отметить. Теперь кошка остерегалась собаки. Даже спрыгнуть с подоконника не решалась.

В небе за окном выглянула луна, и темное существо сделалось еще чернее. Зато белый мех Волчка засиял серебром.

– На кого работаеш-шь, светлячок? – спросила кошка, недобро щурясь. – На этого напыщенного фрика, Достоевского? И на его детишек-неудачников?

– Не твое дело. Ты их не тронешь. Возвращайся во тьму.

– Мне нет нужды возвращаться. Скоро тьма придет сюда. Тьма – это конец света. Он уже близок.

– Ничего у вас не выйдет, – помотал головой белый пес. – Для этого я и послан в этот мир.

– Мое дело – предупредить.

– Я внимательно выслушал. Теперь – брысь!

– Хорош-шо. Сегодня я уйду. Но мы не прощаемся.

Прошипев эти слова, кошка попятилась и выскользнула обратно за окно. Сверкнула глазами и пропала.

Волчок высунул язык между белых клыков. Посопел носом. Обернулся и прислушался к спокойному дыханию хозяйки: та и не думала просыпаться.

В комнате за стенкой Родик поерзал в своей постели, зарылся носом в подушку и углубился в просмотр нового сна – волнующего и романтического, как все сны юных поэтов.

Тогда и пес успокоился. И будто уменьшился в размерах. Забрался обратно в клетку и улегся там на подстилке, положив круглую голову на лапы. Опустил уши, прикрыл глаза.

Где-то далеко, на проспекте, взревел двигатель мотоцикла. Затем глухой этот рев стал отдаляться и наконец растаял в ночной тишине.

Глава 8

Не надо бояться огня

Весь Петербург боялся байкеров с Лиговки.

Многие их встречали, но мало кто знал в лицо. Те же, кому не повезло увидеть их без черных мотоциклетных шлемов, горько об этом жалели. Горько, но недолго: с ними приключалось то же, что и с теми, кто встречал призрака императора в Инженерном замке. Они теряли память. Иногда – радикально и полностью. Чаще воспоминания возвращались, но никаких байкеров в них уже не было. Оставался только липкий беспричинный страх и боязнь темноты.