Мы, Николай II. Годы 1914-… - Станислав Черняк

До сих пор многие люди предпочитают именно такой способ подготовки сигары к выкуриванию — так сигары имеют необычный, более глубокий вкус и аромат, а края сигары не осыпаются. Вот и Черчилль категорически не признавал сигарную гильотину. Из бокового кармана он также достал маленькую серебряную пепельницу, правда зачем она нужна, я так и не понял. За всё время нашего разговора он так ни разу ей и не воспользовался, словно забыв напрочь про пепел, который опадал сам, щедро украшая собой одежду Уинстона, ковёр и поверхность стола. При курении он умудрялся ещё как бы пожёвывать сигару, особенно в моменты пауз и глубоких размышлений.

— Ваше Величество, с Вашего позволения я начну с письма премьер-министра, — Черчилль достал из своего кожаного портфеля письмо и бережно передал его мне, — Смысл его заключается в том, что Ваши переговоры с Германией и Австро-Венгрией были бы гораздо продуктивнее, согласуй Вы их заранее с нынешними союзниками.

Черчилль затянулся сигарой и, подчеркнув в произнесённой фразе слово «нынешними», теперь спокойно наблюдал за моей реакцией.

— Прошу Вас, продолжайте.

— Так вот, Герберт считает, что германцы понимают только силу, а потому пытается снизить напряжённость в отношениях с Германией и одновременно наращивает военную мощь и почти открыто готовится к войне.

— И Вы разделяете его позицию?

— Как Первый Лорд Адмиралтейства — полностью, но открою Вам секрет — пока на каждый немецкий линкор не будет приходиться два английских, я буду уверенно считать, что к войне мы не готовы. Опять же, авиация. Здесь вы нам даёте сто очков вперёд…

— А как человек и гражданин?

— А как человека, меня терзают смутные сомнения (на этих словах я улыбнулся), что Ваше Величество также не очень-то стремится к войне ни на одной из возможных сторон, — Черчилль вновь внимательно всматривался в выражение моего лица.

— Вы правы. Но давайте сначала обсудим до конца содержание писем.

— Конечно, как будет угодно. Дальше в своём письме премьер сообщает, что большинство его министров сомневается в необходимости участия в конфликте. Они, кстати, ссылаются на то, что англо-французские и англо-русские соглашения 1904 и 1907 годов не предусматривали союзных обязательств. Помимо этого, премьера пугает, что деловое сообщество Сити в ужасе от самой возможности втягивания в войну. Бизнесмены в открытую говорят, что, если это произойдёт, все фабрики, заводы, шахты, судоходство и прочее остановятся.

— А что думаете лично Вы по этому поводу?

— Я практически уверен, что всё идёт к катастрофе и краху, но я воодушевлён, взвинчен и счастлив. Разве не ужасно быть таким?

— То есть, несмотря на сомнения премьера, Вы лично за начало войны?

— Однозначно. «Гансам» пора указать их место, пока не поздно! Но не в этом году. Пока мы не готовы.

— И получается, что именно Вы, Уинстон, отдали приказ английским агентам уничтожить меня?

— В некотором смысле, но прошу Вас, прежде чем делать выводы, ознакомиться с содержанием письма моего короля. — С этими словами Уинстон Черчилль достал из портфеля и протянул мне второе письмо.

«Дорогой Ники, человек, сидящий сейчас перед тобой — выжига и плут. Именно ему, а не сомневающемуся премьер-министру, я лично доверил дело урегулирования отношений наших стран, не ограничивая в средствах и методах. Уполномочиваю его вести переговоры от моего имени, а при случае буду рад видеть тебя в Лондоне вместе с Аликс и детьми…».

— Значит, это именно Вы приказали меня уничтожить Освальду Райнеру и Сидни Рейли, не ограничиваясь, как и велел Ваш король, в методах и средствах? — с угрозой в голосе ещё раз уточнил я.

— Я? — в голосе Черчилля сквозило неподдельное удивление. — Всё было как раз наоборот. Я приказал Рейли всеми силами охранять Вас и Ваших людей.

— Отлично они вместе со своим коллегой меня охраняли, спасибо — жив остался!

— Ваше Величество, я приношу Вам свои самые искренние извинения, но кто мог подумать, что помимо английской, этот человек работает ещё и на другие разведки.

— Мои люди это уже поняли и насчитали как минимум четыре, хотя, возможно, их и больше. Но позвольте в этой связи задать не самый приятный вопрос — почему Вы вышли на Рейли со своими поручениями, минуя его непосредственного шефа?

— Смит-Камминг напрягает меня последнее время своими странностями.

— Ну, пусть уж лучше он со своими странностями, чем Ваши доблестные агенты со своими пулями.

— Да, мне казалось, так будет правильнее и проще.

— Оказалось, что казалось. Правда, оба, да ещё и под воздействием сыворотки правды показали, что их наняли Вы.

— А им задавался конкретный вопрос — для чего? Или Ваши люди просто интересовались персоной, давшей указания?

Я достал из внутреннего кармана копию протокола допроса и быстро перечитал документ: «После уколов сыворотки правды оба английских агента дали совершенно идентичные показания, что их обоих наняли, минуя их непосредственного начальника — Мэнсфилда Джорджа Смит-Камминга. Задание от лица премьер-министра Герберта Генри Асквита они получили напрямую. Правда, не совсем напрямую, а из уст министра внутренних дел Уинстона Леонарда Спенсера Черчилля». Когда я поднял глаза, Черчилль саркастически улыбался:

— Вижу по выражению Вашего лица, что вопроса непосредственно о содержании задания не было, а значит, и обвинять меня в злом умысле оснований у Вас нет.

— Хорошо. Пока остановимся на этом. Но имейте в виду — мы обязательно уточним этот момент у Ваших агентов.

— Уточните, обязательно уточните, а я, знаете ли, пока поеду в Британское посольство, вздремну с дороги…

Глава 79

Мысли мои путались в голове. Итак, допустим, что кто-то перекупил английских агентов. Американцы далеко, да и какого лешего им моя персона, французы — маловероятно, их вполне должны были бы устраивать дружеские отношения наших стран, построению которых я уделил последние полтора десятилетия. Враги премьера или короля в самой Англии? Но моя смерть не приводила бы их автоматически к приходу к власти. Оставалось одно — то, что лежало на поверхности, но верить во что совершенно не хотелось.

По всему выходило, что покушение заказали мои дорогие соотечественники. Те, кто усиленно продвигал идею русско-германской войны, те, кому было выгодно усиление выпуска военной продукции. Так, а кто у нас на сегодня самая крупная акула этого бизнеса? Ну, конечно, Алексей Иванович Путилов, внучатый племянник Николая Ивановича Путилова, того самого, именем которого названы знаменитые Путиловские заводы.

Помню — мелькала эта