Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Но только почти – я слишком хорошо помнила, что он сделал с Сэраном.

– Вы ошибаетесь, милорд, – сказал он, глядя уже только на Даниэля. – Зачем бы мне это делать?

Выражение лица у Клэра на долю мгновения стало мечтательным.

– «Зачем»… Любимый вопрос детектива Эллиса, если не ошибаюсь. То есть мистера Норманна, конечно, – уточнил он, бросив на меня взгляд искоса. – Сперва, пожалуй, отвечу на вопрос «как», а потом и до «зачем» дойдём. Итак, в ту злополучную ночь мистер Уотс вышел из своей комнаты на верхнем этаже и направился к северной гостиной. Самый короткий путь пролегает мимо спален. Мистер Уотс заметил, что дверь спальни лорда Дагворта открыта; возможно и свет не был потушен. Он заглянул, вероятно, с самыми благими намерениями, но вышел уже с ножом. Нож ведь пропал именно тогда?

– Вечером был на месте, – задумчиво подтвердил Кристиан. – Я как раз читал письмо от… От одного приятеля, гм. И свет наверняка оставил зажжённым, вы правы.

Клэр удовлетворённо кивнул.

– Ну, что ж, дальше вообще всё понятно. Мистер Уотс подменил вас у картины, повредил её ножом, а когда уступил место лорду Даниэлю Дагворту, то солгал, что всё в порядке. Впрочем, «как» – самая лёгкая часть. С «зачем» сложнее… Беда в том, что мистер Уотс действительно не желал портить картину. Он защищался. Но замазать змею оказалось мало. Она не исчезла, а просто почернела. И когда в одну из ночей она шевельнулась, мистер Уотс ударил. Вот почему прокол от ножа такой глубокий; вот почему разрез шёл снизу вверх. Я прав, мистер Уотс?

Дворецкий беззвучно шевелил губами. Глаза у него были выпучены так, что едва не выпадали из орбит.

– Откуда вы…

– Интересный вопрос, – сощурился Клэр – и внезапно отступил к стене, где висела картина. – Я знаю. Как вы думаете, почему? – спросил он и улыбнулся загадочно, копируя выражение лица Сэрана. – Думаю, вам стоит взять ваши грязные слова назад.

Больше дворецкий не выдержал – захрипел странно и повалился на пол. Горничные завизжали, миссис Баттон заметалась, пытаясь привести их в чувство, Абигейл тяжело осела в кресло… А дядя, как ни в чём не бывало, вернул мне трость.

– Не понадобилась, – с сожалением отметил он. – А я бы с удовольствием перебил ему руки. Слишком он любит их распускать.

Меня точно молнией ударило. Странное поведение мистера Уотса обрело смысл. Он ведь действительно чересчур навязчиво вёл себя с Клэром – но только до тех пор, пока не увидел, какого цвета его волосы. А когда увидел – вздрогнул.

Белые и лёгкие, почти как у Сэрана.

– Что за «грязные слова», дядя? – негромко спросила я, краем глаза наблюдая, как Кристиан подсовывает Уотсу под нос нюхательные соли Абигейл.

– Не знаю и не желаю знать, – пожал плечами Клэр. – Но ведь как-то Уотс оскорбил светловолосого юношу с картины, если тот начал пугать его змеями. Я игрок, дорогая моя племянница, а значит, человек суеверный, – ворчливо добавил он. – Ваш детектив наверняка придумал бы какую-нибудь разумную версию, но пока я здесь, извольте довольствоваться этим. Тем более что Уотс признался.

«Неудивительно», – подумала я, зябко поёжившись, но вслух лишь поблагодарила дядю и многословно восхитилась его сыщицкими способностями.

Вскоре выяснилось, что сам идти дворецкий не мог – ноги его не держали. Пришлось звать садовника. Добросердечная Абигейл, хотя и грозилась уволить Уотса без рекомендаций и сдать его «гусям», но сперва распорядилась пригласить к нему доктора.

– Почти пять! – заметила она, посмотрев на часы, и обернулась к нам с Клэром: – Самое время пить чай. Право, вы меня очень обяжете, если присоединитесь к нам. После таких волнений разыгрывается ужасный, просто неприличный аппетит! Право, я настаиваю. Леди Виржиния, я могу приказать, чтоб вам подали кофе. Он, разумеется, не настолько хорош, как в «Старом гнезде», но, право, весьма недурён!

– О, было бы очень любезно с вашей стороны, леди Абигейл, – откликнулась я, не желая обижать подругу.

На самом деле мне сейчас хотелось не кофе и пирожных, а жаркого, но как об этом скажешь?

– Винсент добавлял в кофе альбийский белый ликёр, – многозначительно произнёс Даниэль, ни к кому конкретно не обращаясь. Клэр только вздохнул:

– Что ж, стыдно признать, но эту привычку он перенял от меня. 

Не знаю, как, но обычное чаепитие вскоре превратилось в чествование одного человека. Даниэль и Кристиан, явно скучающие по Фаулеру, не скупились на комплименты, надеясь, что дядя скажет что-нибудь ещё об их кумире и лучшем друге. Абигейл, которая немного отошла от удивления, сетовала на вероломство дворецкого и, разумеется, восхищалась умом Клэра.

– Вы представить не можете, насколько я вам благодарна! – прочувствованно сказала она наконец; полагаю, что к бушующему на её щеках румянцу были причастны не столько переживания, сколько пресловутый белый альбийский ликёр. Как и к благодушию моего саркастичного дядюшки, впрочем. – Мне действительно очень хотелось бы вас отблагодарить! Прошу, хотя бы намекните, как я могу это сделать!

Клэр прикусил губу, явно намереваясь ответить банальностью, отказываясь от вознаграждения… и резко выдохнул.

И в ту же самую секунду я явственно увидела за его плечом Сэрана, который, улыбаясь, положил ему руки на плечи.

– Кхм-кхм, – закашлялся дядя, слегка побледнев. Я моргнула – и Сэран исчез. Померещилось? – Благодарность, значит… Я, в свою очередь, был бы вам очень обязан, если бы вы передали эту восхитительную картину тому, кто действительно станет её ценить и беречь. Видите ли, я внезапно проникся её судьбой, – заключил он и кисло улыбнулся.

За столом воцарилось ошеломлённое молчание. У меня из рук выпала ложечка и звякнула о край блюдца.

Нет, разумеется, я поняла намёк Сэрана и знала, что должна сделать. Но, святые Небеса, как?!

– Думаю, лучше всего подарить её леди Виржинии, – неожиданно произнёс Кристиан. Все взгляды обратились к нему. – Нет, я серьёзно. Сначала хотел предложить, чтоб её передали в галерею Уэстов, но там как-то с репутацией не очень, из-за той «Островитянки». А вот для леди Виржинии картины Нингена особенные. Вы ведь так и говорили, матушка, – с небесным смирением добавил он.

– Я могу её выкупить, – сорвалось у меня с языка.

Абигейл покраснела и принялась бурно возражать – кажется, просто из принципа. Клэр, удивлённый сильнее всех, молча пил кофе с ликёром –