Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

– Он… рассказывал мне немного.

Роджер сдвинул брови; лицо у него точно потемнело.

– И что же именно?

– Это была кража, – после недолгих колебаний ответила я. В конце концов, речь ведь не идёт о зловещих тайнах – всего лишь о расследовании заурядного происшествия. – Среди прочих драгоценностей, у вашей матери похитили медальон, и детектив Эллис его вернул.

– И всё? – Роджер, кажется, даже удивился.

– В знак благодарности вы подарили ему старый каррик, – добавила я осторожно, сомневаясь, стоит ли углубляться в дела личные.

Но и этого Роджеру показалось мало.

– И больше ничего?

– Вас подозревали в краже, – выложила я последнюю карту. – И он спас вашу жизнь и репутацию.

– Значит, в краже, – отчего-то развеселился он и, распустив узел шейного платка, глубоко вздохнул. – Пусть будет так. В общем, Эллис не слукавил. Я действительно обязан ему – и жизнью, и честью… Всем. Кроме разума, пожалуй, здесь мне не повезло, – жестоко пошутил он. – Вообще с самого начала кражу расследовал другой «гусь». Имени я его не помню, но облик – даже слишком хорошо. Высокий грузный мужчина, лицо мясистое, усы щёткой, пальцы-обрубки – словом, громила. И ещё от него постоянно пахло чем-то кислым. Я думал, что это квашеный лук – смешно, правда? – улыбнулся Роджер и перевёл взгляд на розы, что росли дальше в громоздких ящиках – тёмно-красные, почти чёрные. – У лукового господина был помощник, тоже «гусь», но помладше, тощий, болтливый и подвижный.

В груди у меня стало горячо-горячо.

– Эллис?

– Ну, тогда его звали «Эй, Норманн, шасть сюда!», – подмигнул Роджер заговорщически. – Но я был очарован. Ему тогда исполнилось девятнадцать или даже двадцать, но выглядел он моим ровесником, лет на пятнадцать, не старше. Несмотря даже на седину в волосах, две широкие белые пряди на макушке… И самое удивительное, что на словах Эллис вроде бы подчинялся старшим, а на деле выходило наоборот – все плясали под его дудку, включая лукового «гуся».

– И к тому же Эллиса наверняка постоянно угощали чем-нибудь? – не удержалась я.

– Вы угадали. С кухни он не вылезал, – со смешком признался Роджер. – Поначалу вся эта суматоха казалась мне необыкновенно забавной. Я считался уже достаточно взрослым, чтобы помогать отцу и выполнять мелкие работы в мастерских, но вот к расследованию меня не подпускали. А я так хотел, чтобы и на меня обратили внимание, что рассказал луковому «гусю» про свой карточный проигрыш.

– Проигрыш? – не поверила я. – В пятнадцать лет?

– Друзьям отца, – вздохнул Роджер ностальгически. – Они учили меня играть в покер – наверное, развлекались. Джентльменами их назвать было нельзя, и, разумеется, щадить мои скромные сбережения они и не думали. Отец платил мне тридцать рейнов в неделю за помощь в мастерских и с бумагами – приучал к работе, полагаю, и готовил наследника. Я продул около пяти хайрейнов – ерунда, разумеется, и это был хороший урок. Но «гусь» зубами вцепился в невинный проигрыш. Шутка грозила обернуться изрядными неприятностями, но тут Эллис вмешался по-настоящему. Два дня «гусь»-громила шатался по нашему дому, благоухая кислятиной всё сильнее, а затем пропал. К отцу явился кто-то из Управления спокойствия, причём отнюдь не мелкая сошка. Дело передали Эллису. Он справился… дайте-ка подумать… за неделю.

– Как похоже на него.

– О, да…

Мы замолчали. У меня возникло неприятное чувство, что Роджер… нет, не лжёт, но скрывает нечто важное. Слишком много обмолвок: «В краже?», «Пусть будет так». И сомнительно, чтоб «гусь», пусть и глуповатый или жестокий, мог бы отправить юношу пятнадцати лет на виселицу за кражу материнского медальона. А ведь Эллис совершенно точно говорил, что спас Роджеру жизнь, и тот сам это сейчас подтвердил! Приговорить к повешенью могли разве что за убийство… Сомневаюсь даже, что тот «дружок», которого впустила кухарка, получил больше чем несколько лет каторги. Наверняка он давным-давно вернулся в Бромли и, если не ступил снова на путь злодейства и порока, живёт себе преспокойно где-нибудь в Смоки Халоу, стращая пьяными выходками ребятню.

Внезапно меня настигла пугающая мысль.

– Скажите, мистер Шелли, – осторожно начала я, механически проводя пальцами вдоль стебля розы. Перчатка намокла, и на плотном шёлке появились некрасивые пятна. – Вора отыскали и арестовали?

– Нет, – ответил Роджер слишком быстро, но, кажется, не солгал.

– Но ведь медальон вернули?

– Да.

Пожалуй, я слишком долго была знакома с Эллисом, слишком много выслушала историй о преступлениях, слишком часто помогала в расследованиях. Версия у меня появилась сразу же, и пренеприятнейшая.

– Мистер Шелли, не сочтите за грубость, но, возможно, тот «гусь» предположил… Безосновательно, разумеется, – уточнила я на всякий случай. – Не предположил ли он, что некто убил вора здесь, в вашем доме?

Роджер посмотрел на меня искоса; глаза его казались сейчас необыкновенно ясными, почти прозрачными.

– Предположил, – согласился он легко. – Но Эллис разбил его теории в пух и прах. Не нашлось ни единого доказательства, зато медальон затем обнаружился у скупщика краденого. В Управлении сочли, что этого достаточно – мертвец не мог бы ничего продать, – нервно улыбнулся Роджер.

– О, действительно, оспорить трудно, – заметила я, приметив про себя ещё одну несуразицу.

Эллис рассказывал, что именно в двадцать лет он стал опекать Лайзо. И не исключено, что молодой детектив знал уже семейство Маноле, когда случилась кража у Шелли. Но вот помогли бы гипси, у которых лживость и недоверчивость в крови, отыскать медальон? И тем более – передать в руки «гусей» своего знакомого из Смоки Халоу, ведь за скупку краденого тоже полагалось весьма суровое наказание…

Впрочем, Зельда вполне способна таким образом отомстить кому-нибудь, так что ни одну версию отбрасывать не стоит. А с другой стороны… Что, если я сейчас выдумываю лишнего? Познания в сыске у меня крайне скудные, особенно что касается теневой стороны Бромли. Но откуда тогда неприятный привкус лжи, который пропитал и розы, и воздух, и сам дом?

– Мы были очень благодарны, – продолжил тем временем Роджер. – И отец настаивал на том, чтобы оказывать Эллису покровительство. Приглашал его настойчиво, позволил мне подарить ему свои перчатки и каррик виконта Клиффорда, который тот позабыл у нас однажды… Я уже воображал, что стану другом Эллиса