Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Эллис – человек лёгкого нрава и многих добродетелей, однако порой он бывает совершенно бессердечным.

И жестоким – в особенности к себе.

Приготовления к Вояжу начались накануне.

Ещё вечером я кратким – и кротким – письмом уведомила дядю Рэйвена, что назавтра-де собираюсь провести день у леди Абигейл. Маркиз в свою очередь многословно поблагодарил меня за благоразумие и выразил надежду, что я не держу на него зла; и впору было бы прослезиться и в порыве благих чувств отменить грядущее тактическое наступление, если б не приписка в конце длинного послания.

«Несколько дней назад, к сожалению, Вы позволили себе вольность, дорогая невеста, – было выведено торопливым почерком маркиза в самом низу листа. – Я имею в виду Ваш внеурочный визит в шляпную мастерскую по дороге из кофейни, о коем Вы меня не уведомили. Разумеется, то, что Вы не покидали автомобиля, а заказанную шляпку забрал мистер Маноле, несколько меняет дело. Однако надеюсь, что впредь…»

До конца я не дочитала – скомкала письмо и в ярости швырнула в корзину для бумаг. Разумеется, промахнулась. Ладони саднили, как обожжённые.

Да как он смеет!

Выровняв сбитое дыхание, я позвонила в колокольчик и попросила явившуюся на зов Юджинию пригласить Лайзо:

– Пусть придёт немедленно. Нужно согласовать расписание на завтра.

Глаза у Юджи стали круглыми и испуганными, словно она услышала не рутинную просьбу, а приказ о казни. Вероятно, голос у меня был несколько холоднее обычного; я поспешила исправить положение, благосклонно улыбнувшись, но, очевидно, не преуспела. Бедная девочка сделала книксен – и мышкой выскочила в коридор, слегка пригибая голову.

– Что-то не так? – недоумённо пробормотала я и оглянулась в поисках хотя бы чего-нибудь похожего на зеркало. Футляр для печати? Наверное, не пойдёт. Крышка шкатулки – тоже… Я выдвинула ящик стола и, поворошив старые отчёты, нашарила прохладную рукоять. – О, пожалуй, сгодится.

Блестящий нож для бумаги отразил немного усталое, но вполне обыкновенное лицо. Разве что на скулах цвели пятна румянца.

– Такими глазами да на лезвие лучше не смотреть, – раздался у дверей насмешливый голос. – Жалко ножа, заржавеет.

– Это серебро, – возразила я механически и подняла взгляд. Лайзо стоял на пороге – сапоги, заправленные в них чёрные брюки, винно-красная рубашка и тёмный жилет. Не скромный водитель, а сущий пират… или колдун-гипси – кому что больше по вкусу. За его плечом, в коридоре, испуганно вытягивала шею Юджиния. – Проходите, мистер Маноле. Юджи, принеси записную книжку из спальни. Маленькую, в обложке из серой кожи.

Дойти до спальни, найти неприметную вещицу и вернуться – четверть часа, по меньшей мере. Вполне довольно для разговора.

– И серебро можно загубить, – пожал плечами Лайзо, притворяя дверь за девочкой. – Что случилось, Виржиния?

Колеблясь, я придвинула к себе веер и, не поднимая его, потянула мизинцем крайнюю пластинку. Она с натугой поддалась, открывая первый фрагмент узора – тёмно-красное птичье перо, вышитое по шёлку.

– Прочитай вот это, – решилась я наконец и указала на смятый лист, что лежал у пузатой ножки стола. – А закончишь – порви. Не желаю снова к нему прикасаться.

И бровью не поведя, Лайзо поднял злосчастное письмо и расправил его; замер ненадолго, пробегая глазами строчки, а затем снова смял – и бросил на медный поднос для корреспонденции.

– Значит, «вольность», – усмехнулся Лайзо, накрывая скомканную бумагу ладонью. – И чего ты от меня хочешь?

Губы у меня дрогнули. Действительно, чего?

– Не знаю, – ответила я погодя – и, кажется, по-настоящему начала успокаиваться. – Наверно, совета. Я знаю, что дядя Рэйвен… что маркиз Рокпорт желает мне добра. Но отчего я чувствую себя униженной? Покойный супруг леди Абигейл запрещал ей носить что-то кроме серого и коричневого; лорд Клэймор безмерно любит свою жену и доверяет ей, однако читает всю её переписку. А отец…

– Маркиз тебе не супруг и не отец, – мягко перебил меня Лайзо.

– Он человек, которого мой отец оставил мне защитником, – возразила я из чистого упрямства, хотя мысленно готова была согласиться. – Он желает добра, он старше, умнее. Однако… – я осеклась, не в силах подобрать слова.

– Однако он говорит с тобой так, как никогда не говорил бы с твоим отцом. – Глаза его были похожи на зелёные болотные огни. Я кивнула растерянно. Лайзо понимал, о, да; кому знать об унижении, как не ему, выходцу из Смоки Халоу, привыкшему к гримасам благополучных обитателей столицы – в лучшем случае снисходительным. – И всё же ты не просишь, чтобы заезжий рыцарь заступался за твою честь.

Я качнула головой:

– То, что необходимо, я скажу маркизу сама.

Пальцы, точно сами по себе, проследили длинную заполированную царапину на тёмном дереве. Забавно, если задуматься: этот стол помнил моего деда и отца, должен был достаться очередному мужчине – а перешёл ко мне.

– Виржиния, – негромко позвал Лайзо. Я послушно подняла взгляд – и вздрогнула. Его лицо было совсем близко, почти невыносимо; и когда он успел перегнуться через стол? – В день нашего знакомства ты встретила меня, стоя на лестнице – выше, гораздо выше меня во многих смыслах – но и тогда не смотрела сверху вниз. И я обещаю: когда бы мы ни разговаривали, мы будем глядеть друг другу глаза в глаза. Даже если мне и покажется, что ты ошибаешься… Впрочем, к чему обещания, – усмехнулся вдруг он. – Я никогда не смогу смотреть на тебя иначе, чем сейчас.

Он с болезненной нежностью, почти благоговейно провёл ладонью вдоль моей щеки – не прикасаясь, но обжигая теплом, и вышел из кабинета. На медном подносе колыхались от токов воздуха жирные хлопья пепла, и я не помнила, чтобы Лайзо зажигал спички.

Начался Большой Вояж в несусветную рань – около восьми утра. Сумрак за окном рождал тянущее, тревожное чувство; густые, как сливочная нуга, облака придавливали город к земле – ещё немного, и тонкие шпили согнутся под страшной тяжестью, а черепица на покатых крышах растрескается. По улицам тёк стылый серый туман, лишь слегка редеющий близ фонарей и окон. Человеческие голоса, цокот копыт, рёв моторов – все звуки сделались гулкими и далёкими, словно доносились они с другого берега Эйвона. Терпкий запах бхаратского чая