Фантастика 2025-68 - Алексей Владимирович Калинин

внешний вид. В первый же день мы нашли на мусорке у супермаркета целый ящик персиков, некоторые из которых были лишь слегка помяты, и восемь банок соевой тушенки, чей срок годности истекал через три дня. На Сиротке мы и мечтать не могли о такой жратве!

Прозвище нашего наставника происходило от слова «философ», и он оправдывал свою кличку. Фил мог часами рассуждать об экологии, пацифизме, антиглобализме, обществе потребления и других подобных вещах.

— Магазины и супермаркеты ежедневно выбрасывают на помойку кучу еды, потерявшей товарный вид, или с едва истекшим сроком годности. Но часто эти продукты еще пригодны к употреблению, — рассказывал он. — Если ты не дурачок, то легко можешь определить качество пищи. Например, по запаху и внешнему виду. Я уже не первый год питаюсь ништяками и еще ни разу не отравился. Пищевая промышленность создает избыток еды, а люди покупают больше, чем могут съесть. В результате какая-то их часть уходит в мусор. Это просто тонны жратвы! И, что самое главное, эта жратва абсолютно бесплатна. Бери — не хочу. Кто-то считает это постыдным занятием, но не мы, ботаны. На помойках мы находим не только еду, но и одежду, бытовую технику, мебель. Солнечные батареи, благодаря которым мы получаем энергию, я тоже нашел на помойке. Почти новенький комплект!

Риторика ему явно нравилась, а потому он с явным наслаждением изрекал и наставлял:

— В нашем высокотехнологичном мире многие люди до сих пор живут в нищете, некоторые голодают, но при этом помойки ломятся от ништяков. Где здесь, скажите, логика? Иногда мне кажется, что это какой-то гребаный заговор. Но потом я вижу бедняков, которые осуждают наше поведение, и тогда все сразу становится на свои места. Никакой это не заговор, а тупо зашоренность мозгов. Такой человек будет подыхать с голоду, но никогда не возьмет со стола в закусочной недоеденный кем-то пирожок. У него, видите ли, есть гордость! Он, знаете ли, высоконравственный человек! Я в его понимании — паразит на теле общества, аморальное ничтожество. Таких, как я, нужно убивать. Но за что? За то, что я не гну спину на дядю, за то, что наслаждаюсь жизнью? Мы, кстати, не воруем, не продаем наркотики, не нарушаем законов. Так откуда взялся весь этот негатив?.. А существует такой человек по принципу: «Живи! Работай! Сдохни!» и хочет, чтобы так жили все остальные.

Фил понимал, что надо помолчать, чтобы информация устаканилась в головах слушающих, и, выдержав нужное время, продолжал:

— Но ничего, скоро люди одумаются. Сама жизнь их заставит. С глаз спадет пелена, и все устремятся в светлое будущее, где не будет государств, фараонов, буржуев и прочей мерзости. Общество потребления обречено. Мы разрушим старый мир, а на его месте возведем райские кущи. Там будет царить мир и добро, все будут любить друг друга. Не будет злобы, неприязни, вражды к ближнему. Не будет смерти! Но это случится не скоро. Нам еще предстоит долгая работа, — он шумно выдохнул и, подняв указательный палец, вывел. — В первую очередь упраздним креды — причину всех наших бед. Будем жить по заветам Кропоткина и Прудона. Слышали про них? А про экономику дара?

Честно говоря, пламенные речуги ботана меня нисколько не трогали. Такое хорошо заходит в молодости, под стаканчик дешевого пива и ревущий из колонок музон. А я уже старенький, мне протест строго противопоказан. Мне милее комфорт и стабильность. Вот только где их взять?

В доме, где жили ботаны, располагались три общие спальни с разбросанными на полу матрасами, кухня, столовая, гостиная, совмещенный санузел, подвал и гнездышко — малюсенький закуток, который раньше был кладовкой. Там уединялись парочки, жаждущие плотских утех. В помещениях не имелось ни телевизоров, ни радио, ни компьютеров. Зато бытовая техника наличествовала в разнообразии: кухонный комбайн, микроволновка, электроплита, кофемашина, стиралка и гладильные машины. Всю эту технику, как гордо заявил Фил, ботаны нашли на свалке.

В общине был строгий запрет на любое оружие. Еще не разрешалось пользоваться мобилами. Ботаны считали их порождением зла, а Энергонет и телевидение называли информационным наркотиком.

Мобил не было и у нас. На полученные от Абу деньги мы легко могли позволить себе такую роскошь, но посовещавшись решили, что безопаснее будет обойтись без средств связи. Ведь мы были объявлены в розыск и опасались слежки. А мобила всегда оставляет след.

В общине нам нравилось. Особенно Помилке. Я всегда брал с собой малую, когда мы шли перетряхивать мусорные баки. Она воспринимала все это как игру и увлеченно лазила по помойкам, почти всегда отыскивая лучшие ништяки. Самым богатым ее уловом стал бумажник с наличкой.

— По нашим правилам, если мы находим деньги или документы, то относим их в полицию, — сказал Фил. — Но так как вы не ботаны, в этот раз я сделаю исключение.

Он достал из бумажника шестьсот кредов, положил их себе в карман, внимательно изучил все пластиковые карточки и бросил лопатник назад в контейнер.

— Сегодня у нашей сестры Лили-Энн день рождения, и на эти деньги мы купим ей подарок, — постановил он.

Шестьсот кредов, найденные Помилкой, Фил потратил на подарочный сертификат лучшей медицинской клиники на Церере. Лили-Энн уже давно мучалась ревматизмом и очень обрадовалась подарку.

В тот день был накрыт роскошный стол. Чего на нем только не было: хот-доги, жареные цыплята, фруктовые и овощные салаты, печеная и вареная картошка, пирожные с кремом и без крема, разноцветные желе...

Специально ко дню рождения Лили-Энн ботаны сварили корневое пиво, или корневуху — «магический» напиток, изготавливаемый с использованием корней священного дуба. Варево было безалкогольным и очень сладким, от пива там осталось одно только название. Корневуха готовилась только по особым случаям. Ботаны считали, что она продлевает долголетие и лечит от всех болезней, но часто пить не рекомендовали, чтобы не испортить ауру и не нарушить биополе.

В честь именинницы говорили тосты и поднимали стаканы с ягодным морсом. Девушка по имени Лана и ее друг Андрей исполнили свой хит «Любовь порвет меня в клочья», который пользовался дикой популярностью на улицах Церера-сити. Он тренькал на укулеле, а она пела. Песня была ничего так. Прилипчивая, мелодичная. Проникновенное пение прекрасно ложилось на неплохой аккомпанемент. Мне понравилось.

После музыки настало время стихов. Фил прочел длинную поэму, в которой обличал общество потребления и призывал взяться всем за руки и пойти навстречу Солнцу. Поэма получилась неряшливой и чересчур пафосной. На три с минусом.

Были еще