Фантастика 2025-68 - Алексей Владимирович Калинин

танцы под психоделический рок, разгадывание шарад, запуск небесных фонариков и игра в городки, где наша команда соревновалась с командой ботанов. Само собой, мы продули, потому как противники были более опытными, а никто из нас отродясь не держал в руках биты.

А еще в этот день мне перепало немного женского тепла.

Об этом ниже.

IX. Гадания на все случаи жизни

В самый разгар веселья ко мне подошла Лана, подружка Андрея.

— Вук, тебе понравилась наша песня? — робко спросила она.

Я сразу весь подобрался. Мозг заработал в активном режиме и во мне воскрес прежний Вук Обранович — любовный аферист, лучший ученик Кудрявого Жана, любимец женщин и хладнокровный барыга.

Отвечая, я был краток, сдержан, но при этом не скупился на комплименты. «Комплиментов не бывает много» — первое, чему научил меня Кудрявый Жан. И я следовал этому совету неукоснительно. От моих слов глаза Ланы заблестели, как две маленькие звездочки.

Это был сигнал! Девушка клюнула на мою наживку.

— Вижу, тебе не чуждо поэтическое видение мира, — сказала она, откинув со лба кудряшку.

Лана была миловидным, добродушным существом. Вдвое младше меня, кудрявенькая рыжуля с алыми губками и выдающейся грудью. Каждая уважающая себя ботанка считала бюстгальтер символом притеснения женщин, и Лана не была исключением. По тем же причинам некоторые из них не брили ноги...

«Интересно, придерживается ли этого правила Лана?» — подумал я, рассматривая ее бедра, плотно обтянутые джинсовой тканью.

— Я хочу с тобой уединиться, — вдруг сказала певица.

От услышанного моя кожа покрылась мурашками. Да что там мурашки, я едва не грохнулся в обморок! Шесть долгих лет без женской ласки — это вам не хухры-мухры. Конечно, со временем ко всему привыкаешь, но привыкнуть — не значит смириться. И об этом моменте я давно мечтал...

— Я хочу показать тебе одну... одну вещицу, — краснея, сказала она.

— Вещицу?

— Да, вещицу. Но у меня это в первый раз, и я немного волнуюсь. Понимаешь?

— В смысле, в первый раз? А как же Андрей?

— Я хочу попробовать одна... Без Андрея.

Я решил не заострять внимания на формулировках и просто кивнул в знак согласия. Лана шепнула, чтобы я шел в гнездышко, а сама обещала подскочить минут через десять.

Забыв обо всем на свете, я метнулся в душ, переоделся и забрался в закуток. Внутри стояла кровать, трюмо, а на стене висел самотканый ковер. На подзеркальном столике располагалась подставка для благовоний, из которой торчала ароматическая палочка, рядом лежала дешевенькая зажигалка. Я подпалил палочку. В нос тут же ударил запах сандалового дерева, душистый и такой знакомый.

Наконец пришла Лана. В одной руке она держала стакан с морсом, в другой — укулеле.

— Я недавно написала вещицу и хочу, чтобы ты ее послушал, — сообщила она. — В первый раз в жизни. Сама. Раньше мы все песни писали вместе с Андреем, а недавно мне приснилась одна веселая мелодия, которая идеально легла на один мой старый стишок...

— Стишок? — я, разумеется, ожидал не этого.

Лана смущенно опустила серые глаза и принялась теребить бисерную фенечку на запястье:

— Да, стишок. И мне хочется, чтобы ты стал моим первым слушателем. Меня очень тронули твои слова о музыке и творчестве.

Честно говоря, я уже и позабыл, что именно наплел романтичной деве, а потому сбивчиво залепетал:

— Именно. Творчество, музыка... И это... Поэтическое видение мира... Оно, это самое... Так сказать в масштабе... И стихи... Стихи! Поэзия живет в нас.

Лана смущенно улыбнулась:

— Ну тогда слушай.

А дальше началась настоящая пытка для моих ушей. Эта ее «вещица» оказалась на порядок хуже ранее слышанной мной песни. Пела-то Лана хорошо, а вот играла просто отвратительно, о стихах же я тактично промолчу... Думаю, в их дуэте лямку композитора и поэта тянул Андрей, никак иначе не объяснить такой чудовищный диссонанс. Расстраивать девушку я не хотел и поэтому скупо сказал, что ее пение мне понравилось. К счастью, Лана не стала продолжать концерт. Она одарила меня улыбкой, поцеловала в губы и поспешила прочь из гнездышка.

Когда я вошел в нашу комнату, все уже готовились ко сну, только Помилка играла со своим браслетом-головоломкой. С виду он напоминал обычные часы, но вместо циферблата под стеклом находился маленький лабиринт с шариком. И нужно было провести шарик из одного конца лабиринта в другой. Этот браслет малой подарила Чика.

Чика, черная, как смоль, девица с руками, вдоль и поперек исполосованными шрамами, называла себя провидицей. Денег в общую кассу она заносила больше всех. Каждое утро Чика выходила на центральную площадь, садилась на коврик и ставила перед собой картонку, на которой маркером было написано «Гадания на все случаи жизни». Народная тропа к ней не зарастала.

Ну и будет несправедливо, если я не упомяну о других членах общины. Значит, так... Лили-Энн, Андрея и Лану, Чику, Фила и Свободу я уже называл. Кто же там был еще? Алиса — синеглазая нимфа с носиком пипкой, кухарка. Лиса — очкастая девица, не расстающаяся с мольбертом и красками, которая зарабатывала тем, что рисовал портреты. Волга — пухленькая хохотушка с татуировкой на щеке в виде пацифика, талантливая попрошайка. Кай — витающий в облаках юноша, тоже попрошайка.

И Ярик... Чернокожий толстяк c прической «взрыв на макаронной фабрике». Здоровый детина, но рыхлый и медлительный. В отличие от остальных, он оказался крайне неприятным существом. Говорили, что до поры до времени Ярик был нормальным мужиком, но потом в его дурной башке что-то щелкнуло, и он стал ощущать себя ребенком, который живет в теле взрослого мужчины. «Прозрев», Ярик выбросил в помойку все свои шмотки, нацепил памперс и стал вести себя, как неразумное дитя.

В нормальном обществе за такие закидоны бьют ногами, но где, скажите на милость, ботаны и где нормальность? Ботаны считали, что каждый человек волен сам выбрать свое «я». Мужик, если захочет, может стать женщиной, женщина — мужчиной, старушка — молодухой. А вот Ярик захотел стать ребенком. Так почему бы и нет?

Между прочим, когда-то давным-давно, во времена разобщенной Земли, подобные штуки были в порядке вещей. Например, тогдашний мэр города Нью-Йорк идентифицировал себя как кота и носил на голове ободок с пушистыми ушками, прицеплял к штанам хвост, панически боялся собак и шипел на журналистов, когда те задавали неуместные вопросы.

Ботаны относились к Ярику с пониманием.