Арнайр - Atrnerseh

Теплая волна вырвалась из него, встретившись с хаосом ущелья. Сначала было сопротивление. Вихри искаженного эфира дрались, как дикие звери. Его ритм дрогнул. Боль ударила в виски. Он услышал крик раненого, увидел, как стрела вонзилась в щит одного из "Молотов". Нельзя!

Он сжал кулаки, углубился в свою гармонию. Вспомнил успех в лаборатории Веландры. Он не ломал хаос. Он навязывал ему свой порядок. Он стал центром, камертоном, по которому должен был настроиться мир. "Успокойся," – мысленно приказал он бушующей энергии. "Здесь – мой ритм."

И случилось чудо. Теплое сияние уплотнилось, зазвучало глубже, увереннее. Хаотичный эфир, словно уставший бунтарь, начал подчиняться. В радиусе пяти шагов вокруг Маркуса воцарилась тишина. Исчез гул, искры, искажения. Воздух стал чистым и спокойным. Раненые перестали стонать, их лица расслабились, боль отступила под волной умиротворения. Лекарь ахнул и тут же принялся за работу с удвоенной скоростью. Возницы перестали метаться.

«Щит стоит!» – заревел Хангр. «"Молоты"! К щиту! Прикрываем вывоз!»

Ветераны начали отходить к зоне стабильности, ведя перестрелку с Горнами. Стрелы и слабые плетения Горнов гасли, врезаясь в невидимую границу купола. Более мощные атаки встречали щиты и клинки "Молотов". Джармод, оставаясь вне купола, как черный демон войны, координировал отступление, его короткие, точные команды резали воздух.

Работа под нагрузкой была адской. Маркус чувствовал, как тепло в груди выкачивается, как сосуды горят. Пот заливал глаза. Но он держал. Ритм был его якорем. Он видел, как раненых грузят на уцелевшие телеги, как возницы хлещут лошадей. Видел, как один из "Молотов" падает, сраженный стрелой в шею за пределами купола. Видел ярость Горнов, которые, видя неуязвимость зоны стабильности, усилили обстрел остальных.

«Последняя телега!» – скомандовал Джармод. «Отход! Маркус! Держи щит на отходе!»

Это было самым тяжелым. Двигаться, сохраняя купол, прикрывая отступающих бойцов. Маркус шел задом, его сознание разрывалось между контролем над силой и необходимостью не споткнуться. Хаос ущелья, лишенный легкой добычи внутри купола, обрушился на них с новой силой. Его ритм сбивался. Купол дрожал. По краям поплыли радужные разводы искажения.

«Держись, парень!» – Хангр схватил его под руку, буквально таща, прикрывая своим телом и щитом. «Почти вышли!»

Они вырвались из узкого горла ущелья на открытое плато. Давление хаотичного эфира ослабло. Маркус, на пределе сил, рухнул на колени, отпустив контроль. Теплое сияние погасло. Он задыхался, его трясло от перегрузки. Но конвой с ранеными и частью груза был спасен.

Хангр тяжело опустился рядом, вытирая кровь с пореза на щеке. «Черт возьми, Маркус… – он хрипло рассмеялся. – Ты сегодня спас добрый десяток жизней и тонну руды. Это был хороший щит.» В его глазах светилось не только усталость, но и гордость.

Джармод подошел, окинув Маркуса своим бездонным взглядом. «Приемлемо, – произнес он. – Контроль слабел на отходе. Выносливость требует улучшения. Но… задача выполнена.» Он развернулся к своим "Молотам": «Очистить плато. Возвращаемся.»

Это было высшей похвалой. "Приемлемо" от Джармода значило "отлично".

Обратный путь Маркус проделал в полузабытьи, держась за седло. Тело ныло, эфирное источение жгло изнутри. Но в груди горел огонь иного рода. Он сделал это. Применил свою силу в бою. Спас людей. Он был не подопытным кроликом. Он был оружием Арнайр. Пусть необычным. Пусть сложным. Но – оружием.

Когда башни цитадели показались на горизонте, он почувствовал не столько облегчение, сколько новую тяжесть. Он доказал свою пользу. Теперь от него будут ждать большего. Элдин и Каэлан, узнав об успехе, станут опаснее. Джармод и Патриарх – требовательнее. А его тепло внутри, отозвавшееся на реальную боль и страх в ущелье, казалось, горело теперь ярче и… голоднее. Полевое испытание было пройдено. Но настоящая битва за контроль над своей силой и своей судьбой только набирала обороты. И следующим шагом будет отчет перед теми, кто послал его в ад, и встреча с теми, кто жаждал его падения.

Глава 13 Феномен

Возвращение в цитадель было не триумфальным шествием, а изможденным бредом сквозь врата, захлопнувшиеся за последним «Молотом» с глухим, окончательным стуком. За спиной оставался пьянящий, страшный коктейль Ущелья Сломанного Копья – запах крови, вперемешку с гарью от сгоревших телег, едкой пылью развороченного взрывами камня и холодной свежестью горного ветра, несущего предвестие снега. Внутри же цитадели Арнайр царил вечный каменный холод, пропитанный запахом масла для доспехов, ладана из часовни и ледяной дисциплиной. Но сегодня привычная атмосфера вибрировала иным напряжением. Весть, как ядовитая змея, уже проползла по темным коридорам и узким служебным переходам. Взгляды – не праздное любопытство к «Достойному», а пристальный, безжалостный аудит – цеплялись за Маркуса: стражники на зубчатых стенах, замершие с копьями; слуги, прижавшиеся к стенам с корзинами белья; алхимики, спешащие в Башню Знаний с драгоценными склянками, прикрытыми бархатом. Все видели: Специальный Ресурс вернулся. Не сломленным. Не побежденным. С доказательством ценности, выкупленным потаенными резервами его тела и души.

«В Башню. Немедленно.» Голос Джармода, лишенный интонаций, как удар тупым клинком, разрезал воздух. Он уже спешился, его вороной жеребец, покрытый пеной и пылью, тяжело дышал, отведенный конюхом. Сам 4-й Великий старейшина не оглянулся, его фигура в бездонно-черном плаще растворилась в полумраке арки, ведущей в глубины цитадели. К Патриарху. К отчету, где Маркус был не героем, а переменной в уравнении эффективности, расходным материалом, показавшим неожиданную живучесть.

Хангр тяжело опустил ручищу, больше похожую на кузнечные клещи, на плечо Маркуса, едва не сбив с ног. «Держись, парень, – его голос, обычно громовой, сейчас звучал хрипло, как скрип несмазанных колес. – Первый бой… он всегда самый тяжелый. Отпечатывается на костях и в мозгу. Но и самый важный. Ты выстоял. Не дрогнул, когда дрожала земля и рвался эфир.» В пронзительно-голубых глазах старого воина, обычно таких же холодных, как скалы Солстиса, светилось нечто редкое – не просто одобрение, а гордость, смешанная с глубокой усталостью и тенью боли за потерянных людей. «Но расслабляться рано. Теперь знают. Знают, на что ты способен. Значит, ждут большего. И враги… – он бросил острый взгляд в сторону, где исчез Джармод, – станут изощреннее. Клыки точить уже начали, не сомневайся. Иди к Алдору. Твоя кровь гудит, как разъяренный рой шершней после того, как их улей тронули. И сосуды… чувствую, трещат по швам. Пусть даст свое зельице, иначе к утру от тебя останется тлеющий огарок да горстка пепла.» Он нежно, но