Падшие - Михаил Головачев

и в целом все живое на Земле. Другие – что Зона расширит свои границы вплоть до возможности поглотить даже самые отдаленные города на материке. Третьи задумывались о неотвратимом жестоком наказании ордена за провал в сохранении стабильности существования… Так или иначе, сколько бы ни было вариантов, все они сводились к размышлениям о печальном финале прежней жизни.

– Теперь полагаю, что да. Матушка… та женщина, что приходила в мои видения, предупреждала. Если со своим даром я неосознанно смещу баланс и пролью крови больше положенного, произойдет катастрофа.

– Неужели это знание тебя никогда не останавливало? – Деймон скептически посмотрел на меня и задумался. – Лекарство может стать ядом, если его применить в излишнем количестве.

– Кто остановит дочь Обелиска? – горько усмехнулась я.

– Это верно… Твердость духа и непоколебимость убеждений отличают нас от еретиков. Но все равно – разве другого пути не было? Просто использовать твой дар на заданиях во благо ордена? Например, раскидывать врагов, как сегодня. Не обязательно же становиться спасителем тех, кто этого не заслуживает. Лучшая защита – это нападение. Если бы мы смиренно позволяли неверным все, они бы уже давно разодрали Зону на части. Ты слишком очарована их проявлениями человечности.

– В том-то и дело… Зона открыла мне возможность видеть ее глазами. Не все еретики заслуживают смерти: кто-то приходит сюда за спасением, кто-то ищет свой путь…

– И все они, если не приходят к благу Обелиска, скатываются на дно, – перебил Деймон, старательно собирая волосы под бандану.

– А я тебе о чем… Сама того не желая, я стала одним из тех, от кого зависит, что будет преобладать в Зоне: добро или зло.

– Ты слишком много на себя берешь и легко обманываешься. Попав под давление неверного, ты готова ему поверить… но не можешь предугадать, что он сделает потом. Ты можешь гарантировать, что спасенные тобой однажды не вступят не путь греха после? Души их слабы и легко поддаются соблазнам. Как думаешь, сколько уже таких «невиновных» прямо сейчас губят творения Зоны и проливают крови больше, чем мы когда-либо? Даже этот твой…

– Змей, – подсказала я.

– Он самый. Ты говорила, что он укрылся в рядах «Возмездия». Есть четкая уверенность, что он не утонул в грехах, которые перед Обелиском не отмолить никогда? Вряд ли ты интересовалась… но на инициации некоторые из посвященных гибнут. Обелиск решает их судьбу. Если в прошлом были непростительные свершения, то не всем суждено проснуться от видений. Должно быть, Гаал рассказывал об этом.

– Нет… – Я плотнее укуталась в одеяло. – Я и не думала…

– Зря… Что ж, теперь знаешь. Обелиск справедливостью Своей не только награждает достойных, но и карает виновных. Мы – длани Его. Ты же… попыталась стать Им, выносить приговор самостоятельно. Обойти орден и стать выше. Но не тебе решать за Обелиск и всех нас. Теперь, сестра, у тебя будет много времени подумать над поведением и раскаяться во грехе тщеславия и гордыни.

– Возможно, ты и прав… Мы оба – наивные идиоты, загнавшие себя в эту ситуацию. Но, полагаю, одного покаяния недостаточно.

– Верно. – Деймон подтянул к себе из-за тумбочки деревянную табуретку и сел рядом, распаковав аптечки. – Мы должны с достоинством выдержать наказание или делом доказать, что можем быть прощены раньше. Вот тут не подскажу как. Сам не знаю.

– Мы что-нибудь придумаем. Вот уж не думала, что однажды придется объединяться с тобой…

– Тоже зря. – Деймон откинул одеяло с поврежденной ноги и критическим взглядом окинул травмы. – Я же был готов. Запиши себе еще один грех. Ты продолжаешь даже в ордене делить соратников на «своих» и «чужих». А мы вообще-то на одной стороне. И если некто верно служит ордену – он равен тебе. Вы обязаны быть едины. Вновь гордыня говорит в тебе. Думаешь, я простой головорез? Вовсе нет. Я служу Обелиску, ибо люблю его и взращен под Его светом. Как и ты. Ты боишься меня, потому что не понимаешь силу моей веры…

– Как и ты… – Я посмотрела на брата. В его худом лице, во всех его тонких чертах я будто бы видела образ себя самой. Свою неприглядную сторону, закованную в цепи личных принципов, но ныне свободную.

Осознание вины болезненно укололо разум. Как всё в Зоне – разрушительные Всплески или рождение чудесных существ и предметов – есть отражение определенных событий, так и мы – отражение друг друга. Я обвиняла и избегала Деймона за то, чего сторонюсь сама. Смотря на него – вижу теперь свою душу. Свое темное альтер эго, свое извращенное «я». Свои грехи и пороки.

Сказать было больше нечего. Смысл наказания и быстрого согласия Настоятеля начал доходить. Чтобы понять прегрешения и покаяться, нет лучшего способа, чем взглянуть на свою душу, особенно имеющую плоть.

– У меня не очень позитивная новость. – Деймон прекратил инвентаризацию аптечек. – Хороших анальгетиков у нас не так много. Они могут понадобиться в более сложных обстоятельствах. Я не гарантирую, что мы достанем еще.

Деймон воткнул мне в рот пачку салфеток и, для надежности, обвязал тканевым шарфом. Затем сбрызнул руки спиртом и натянул перчатки. С учетом наличия под боком вооруженных и крайне недружелюбных соседей, даже столь грубый кустарный метод звуковой маскировки имел смысл.

– Спокойно. Кое-что я все-таки сделаю. Чувствительность останется, но будет слабее. Захочешь меня обложить последними словами – не стесняйся, я привыкший. Как бы ни хотелось сделать по-своему, слушай меня и делай что скажу. Будет совсем худо – вцепись в матрас и ни в коем случае не отпускай. Ферштейн?

Я кивнула, нервно сжавшись. Короткая игла воткнулась в напряженную мышцу бедра. В голове зашумело, будто разум оказался одурманен стимуляторами, которые используют неверные, дабы придать жизни воображаемых красок.

Медленно нарастая и накатывая волнами, пришла тупая боль. Пока терпимая. Если только не вслушиваться в подозрительные скрежет и хруст костей, рисующие воображению жуткие картинки.

Брат не позволял мне взглянуть, закрыв весь обзор спиной. Отсутствие маниакальной кровожадности на его профиле приятно удивило. Но предчувствие все равно сигнализировало, что Деймон способен и сейчас оторваться за все хорошее. Я в его полной власти и так уязвима… Впрочем, интуиция снова ошиблась.

– Молодец, сестра. Хорошо идет, – похвалил он. – О, знакомые швы… Гаал?

– Угу, – промычала я. Растрепанные волосы прилипли к взмокшему лбу.

– Мастерство не пропьешь… А это уже моя строчка. Не удивляйся, я ассистирую на операциях, когда больше некому. В тот день без моих навыков было никак. Трагикомическая история… Рассказать?

Деймон повернулся и внимательно оценил состояние. Я кивнула. Непринужденный разговор может помочь не концентрироваться на