Фабрика душ - Аоко Мацуда

А еще ту досаду. Да, нам было досадно. От того, что «старшеклассницам» так нелегко пришлось.

– Ты!

– Рассчитываю на тебя!

– Доверь это мне!

– Я тоже хочу подавать!

Соперницы, словно что-то задумав, продолжали играть, крича друг другу команды. И это тоже было весело.

Они выиграли с незначительным перевесом.

Но мы нисколько не расстроились.

Тиё

Мика

Фумико

Юкиэ

Аканэ

Мы, кто уже не были ими и даже успели позабыть эти имена, которые использовали целую неделю, мы, у кого и вовсе не было имен, мы, свободные называться так, как нам этого хочется, повалились друг на друга в кучу малу. Пот стекал по нашим шеям, но это было скорее приятное ощущение.

* * *

В тот день Аюму бесцельно дрейфовала по бескрайнему морю товаров, давно забыв о своей первоначальной цели – так часто бывает, когда делаешь покупки онлайн, – как вдруг на глаза ей попался розовый электрошокер.

Гарант ее безопасности, розового цвета и всего за пару тысяч иен.

Уставившись в монитор, она тут же интуитивно поняла, что он ей нужен, был нужен все это время, поэтому тут же добавила его в корзину и перешла к оформлению заказа.

Обычно этот дешевый розовый цвет – очередная придумка «дядюшек» для женщин – вызывал в ней раздражение, но вот в розовом электрошокере, напротив, была какая-то неожиданная привлекательность, которая, кажется, и заставила Аюму выбрать именно его, а не обычный черный.

Беру!

Нажимая кнопку «оплатить» – как она делала уже сотни раз на протяжении жизни, – Аюму вдруг осознала, что всегда хотела купить какое-нибудь оружие.

К черту эту школьную форму, если из-за нее можно влипнуть в такие неприятности.

Сколько раз Кагава Аюму думала об этом? Подростком она ненавидела форму, из-за которой не могла даже нормально посещать школу, эту «безопасную образовательную среду», без того, чтобы избежать выполнения жизненно необходимой и крайне сложной миссии по защите себя от извращенцев в переполненной электричке.

Школьная форма и правда стала знаком того, что можно пренебрежительно относиться к той, кто носит ее, можно прикасаться к ней и так далее. Не нужно даже разбираться в истории, чтобы понять – продолжать жить, когда внешний вид делает тебя желанной добычей для остальных, практически невозможно. И тем не менее именно к этому девочек и принуждают.

Вот «дядюшка» замечает школьницу в форме – глаза у него загораются, и он начинает проталкиваться сквозь толпу, чтобы оказаться поближе к ней. Вот его тело прижимается к ее. Вот ее юбка, испачканная его спермой.

Этот отвратительный псевдомужественный образ отпечатался на сетчатке глаз Аюму, остался навеки в самом ее существе. Когда проходишь через подобное, неудивительно, что потом до конца дней своих не испытываешь добрых чувств по отношению к «дядюшкам». Впрочем, это еще мягко сказано. Пытаешься скрыться от вездесущих «дядюшек» – опаздываешь на учебу; громким голосом пытаешься пристыдить приставшего к тебе «дядюшку» – становишься «помехой» для окружающих. Как ни посмотри, а обычной старшекласснице в этом противостоянии не победить.

И даже Аюму, которая, казалось бы, уже выпустилась и должна была бы освободиться от оков школьной формы, вскоре осознала, что ничего не изменилось.

Японское общество, похоже, всегда требует, чтобы женщины носили некого рода униформу. Есть такая штука, как общественное мнение, и именно оно ограничивает женщин, на каком бы этапе жизни те ни находились, навязывая некоторые «стандарты» в одежде и макияже. Настолько, что даже если им не следовать, в глубине души все равно всегда будешь осознавать, что тебя судят именно по этим параметрам. Даже журналы для женщин занимаются тем же.

Выходить за рамки «стандартов», разумеется, не возбранялось, но и у этой «свободы» было свое определение, что позволяло до некоторой степени смотреть на нее сквозь пальцы. «Ой, ну я еще молодая, так что могу позволить себе такой наряд – все равно это временно», или «Ну, с меня хватит. Я выхожу из этой игры, слишком старая уже». Что-то вроде того.

Аюму было двадцать с хвостиком, когда она, стоя перед зеркалом в туалете компании, где должна была проходить собеседование, одетая в деловой костюм по всем «стандартам», вдруг подумала, что больше так не выдержит.

Белая рубашка с аккуратным воротничком, костюм, в котором ее бедра и попа выглядят максимально странно, черные волосы, собранные сзади в хвост, челка, чулки, туфли на низком каблуке – вместе все это ощущалось так неестественно. Так, по крайней мере, показалось Аюму, пристально всматривавшейся в свое отражение.

Да, ужасно неестественно.

И хоть она и была одета по «стандартам», все собеседования заканчивались неудачей. Аюму решила не сдаваться и, обратившись в службу занятости, перешла на временные контракты. Она понимала, что это тоже своего рода отклонение от нормы. Интересно, а не является ли таковым вообще само стремление женщин работать?

Да, Аюму наконец стала взрослой, но как оказалось, взрослая жизнь – все та же старая добрая старшая школа, где все с презрением смотрят на тебя сверху вниз.

А уж презирать Кагаву Аюму, в которой всего сто сорок девять сантиметров роста, проще простого. Аюму на собственном опыте убедилась, каково это – жить в Японии с такой внешностью, что заставляет окружающих не воспринимать тебя всерьез. Школьную форму она теперь сменила на одежду, соответствующую требованиям компании, и тем не менее Аюму все так же настороженно оглядывалась по сторонам в переполненных электричках и предпочитала не ходить по ночам в одиночестве. Что бы она ни делала, ей не избавиться от своей женской униформы.

Возможно, из-за того, что Аюму казалась послушной, мужчины частенько пытались навязчиво с ней познакомиться, но стоило ей только заметить очередного претендента, она тут же старательно рушила его фантазии своими словами и действиями. В каком-то смысле это было даже просто, ведь все эти мужчины, независимо от возраста, почему-то терпеть не могли болтливых, громких женщин, общавшихся с ними на равных. Вот подошедший мужчина отпрянул, точно отлив отхлынул от берега – этот момент всегда был настолько четким, что можно было даже определить точное время, и Аюму каждый раз остро ощущала реакцию на произошедшее.

И все-таки она была бессильна.

«И почему только родители не научили меня убивать?»

Так думала Аюму, сидя в кинотеатре с одним своим знакомым и пытаясь ускользнуть от его протянутой сбоку мускулистой руки, пытающейся схватить ее ладонь.