Пока мы не сбились с пути - Деннис Э. Тейлор

Но четвертая и пятая планеты – те, которые были в зоне обитаемости, – показались нам странными. Их цвет был… ну… лиловатым. Тут было что-то не то.

Причина стала ясна, когда мы подошли к четвертой планете настолько, чтобы она превратилась в диск. Планета выглядела лиловой, потому что была… ну… лиловой.

– Никогда такого не видел, – заметил я. – Она прекрасна, но откуда взялся этот цвет?

Дедал оторвался от видеоокна, за которым он внимательно наблюдал.

– Веришь или нет, но это растительность – только не зеленая, а лиловая. Вот, взгляни.

Он повернул окно и показал мне картинку, которую передал дрон-разведчик. И точно: все растения были окрашены в разные оттенки лилового – от темно-пурпурного до оттенка фуксии.

– Это система фотосинтеза, в основе которой лежит ретиналь, – продолжил Дедал. – Я про нее читал. Альтернатива хлорофиллу, вроде бы более эффективная. Растение использует зеленый свет, поэтому отражает синий и красный. Полная противоположность хлорофиллу.

– Если она более эффективная, то почему мы никогда ее не видели? – спросил я.

– Без понятия, черт побери. Слушай, давай сравним это с тем, что происходит на других планетах. Возможно, окажется, что статистику портит именно наш клочок космоса.

– Не все сразу, Дедал. Сначала нужно узнать, куда все подевались.

– Знаешь, Икар, ты уже звучишь как заезженная пластинка.

– Даже заезженная пластинка два раза в сутки права.

– Что-о-о?

Я ухмыльнулся, глядя на его замешательство. Нам уже редко удавалось застать друг друга врасплох, и поэтому каждым таким случаем следовало насладиться.

– Меня больше интересует вопрос, – продолжил я, – появилась ли такая биосфера на двух планетах сама по себе или местная цивилизация импортировала эти растения в соответствии с планом колонизации – и в процессе уничтожила местную экосистему?

– Хм. – Дедал задумчиво наклонил голову. – Ну что, исследуем этот вопрос?

– Да, пожалуй, именно этим мы и займемся.

* * *

Ощущения от ландшафта складывались жуткие. Когда я смотрел на него, даже глазами беспилотника, то невольно вспоминал рассказ Лавкрафта «Цвет из иных миров». Животные, которых я сумел заметить, тоже были странноватыми – скорее в голубой гамме, нежели в коричневой. Может, это связано с особенностями зрения хищников? Возможно, если у тебя только два цветовых рецептора, то зеленый и коричневый мало отличаются друг от друга и синий с лиловым также выглядят одинаково. Быстрого способа проверить гипотезу не было, поэтому я отложил этот вопрос на потом.

Но параллельная эволюция не подвела: на планете не оказалось ни сухопутных осьминогов, ни колесных опорно-двигательных систем. Поняв это, я, сам не зная почему, почувствовал себя лучше, словно до сих пор моя картина мира находилась под угрозой.

Однако бывшие обитатели планет не были гуманоидами. Двери домов были круглые и убирались в стены – и не в виде исключения, а почти всегда. Только отверстия, явно предназначенные для погрузки и разгрузки транспорта, имели прямоугольную форму, и там двери были подъемными.

Местные явно любили низкие, приземистые одноэтажные здания. Сканирование показало, что в большинстве домов есть несколько подземных этажей, и даже первый этаж обычно находился на несколько ступенек ниже уровня земли.

Никаких статуй на планете не оказалось, поэтому мы не могли понять, как именно выглядели местные жители. Правда, один из беспилотников нашел на чем-то вроде киоска картинку. На ней было изображено что-то вроде булочки для гамбургера, но с руками и ногами и, вероятно, глазами, хотя, возможно, это были просто семена кунжута. Мы так и не решили – то ли это портрет одного из разумных жителей, то ли реклама фастфуда.

Я потратил целый день, пытаясь найти другие изображения, но мои усилия ничем не увенчались. В конце концов, Дедал даже укорил меня за мою навязчивую идею.

– Икар, нельзя лезть в эту кроличью нору, ведь на осмотр всей империи могут уйти столетия.

– Да, ты прав. Нужно получить самую базовую информацию, а затем подключить остальных Бобов. Работаем дальше.

Но пока мы летели обратно к воротам, я навел свой телескоп на ближайшую планету, пытаясь найти одну, последнюю деталь.

19

Решение проблемы

Билл. Апрель 2337 г. Вирт

Профессор Стивен Гиллиган посоветовал мне обратиться к одному физику, который совсем недавно перешел в постжизнь. Профессор Ханна Тернбулл несколько лет преподавала теоретическую физику в Университете Ньюхолма. А теперь, когда инфаркт, который привел к смертельному исходу, заставил ее покинуть свой пост, она в каком-то смысле оказалась на распутье.

Я отправил письмо на указанный Стивеном адрес, не забыв прикрепить его сообщение, чтобы получательница не удалила его как спам. Но я не знал, какое у нее сейчас расписание и сколько у нее сейчас дел. Я отметил в календаре, что через неделю нужно отправить напоминание, а затем открыл свой проект. Правда, с тем же успехом я мог бы побиться головой о стену.

Не прошло и двух минут, не успел я даже разогреться, как мне пришел ответ, а вслед за ним – просьба о подключении. Я ее принял, и в моей ВР появилась профессор Тернбулл. На вид ей было тридцать с небольшим – самый распространенный возраст, который люди выбирали, настраивая аватар своего репликанта: достаточно большой возраст, чтобы к тебе относились всерьез, но не настолько, чтобы выглядеть старым. Мало кто выбирал возраст за пределами этого интервала.

– Добрейший веч, – сказала она с легким поклоном. – Я именуюсь профессор Ханна Тернбулл, а обреталась я в Университете Ньюхолма.

Я понял, что она говорит на местном ньюхолмском наречии и что у меня не подготовлена программа-переводчик. Я потратил полсекунды на то, чтобы исправить оплошность, и предложил Тернбулл включить программу обратного перевода.

– Здравствуйте, профессор. Я – Билл Йоханссон. Не знаю, что вам рассказал Стивен…

– Только то, что вы, возможно, в одном шаге от того, чтобы создать негативную энергию, и вам нужна еще пара глаз, чтобы проверить расчеты.

– Он выразился весьма дипломатично, – улыбнулся я. – Но, возможно, одной лишь пары глаз будет недостаточно. Вот что у меня есть на данный момент…

Я открыл свой проект и начал о нем рассказывать. Тернбулл создала себе кресло, чашку чая и устроилась поудобнее.

Поскольку мы действовали в обычном времени репликантов, на доклад ушла целая минута. Когда я закончил, Тернбулл на несколько миллисекунд уставилась в пустоту, а затем заговорила:

– Я вижу, где вы хотите продвинуться. Это может стать самым главным открытием со времен изобретения двигателя ВСПЛЕСК. Мистер Йоханссон… или, может, я должна называть вас «профессор» или «доктор»?

– Давайте пока ограничимся Биллом, – ответил я.

Она улыбнулась.

– Тогда я – Ханна. В общем, Билл,