Нехрустальная туфелька - Тэффи Нотт

Тристан быстро взглянул на Андрея. Надя видела, как его ладони сжались в кулаки, будто он мечется, пытается что-то решить для себя. Казалось, что еще мгновение – и он то ли начнет спорить с Андреем, то ли вовсе попытается силой отобрать письма. Но прошло несколько тягучих мгновений, и Тристан все же кивнул.

Уходить ему пришлось так же, как пришел, – через окно. Дознаватели проводили Тристана взглядами, удостоверившись, что незваный гость ушел без приключений, и только после этого вышли из покоев Софи. Больше делать им тут, очевидно, было нечего.

Надя прижимала к себе стопку писем, шипела на Андрея, пока они шли по коридору.

– Зачем вы его отпустили?

– А что вы предлагаете с ним делать, Надежда Ивановна? – Андрей выглядел невозмутимым. – Связать и посадить в подвале? Напомню, что полномочий задерживать людей ни у вас, ни у меня нет.

– Наложить обет молчания, не знаю. Он же явно что-то скрывает!

– С чего вы так решили?

– Больно ладно у него все складывается. Приехал, уехал вовремя, ничего не видел. Да и потом, его фамилия…

– А что с ней?

– Силадьи никогда не были торговцами. Это почетная дворянская фамилия, связанная узами со многими королевскими семьями.

– Времена меняются, Надежда Ивановна, вы сами знаете, что, для того чтобы выжить, многим приходится заниматься несвойственными им занятиями. – Маг кинул весьма недвусмысленный взгляд на спутницу. Ну да. Надя, вопреки ожиданиям всего высшего света, тоже не блистала при дворе и в столичных салонах.

– Все равно необходимо будет проверить правдивость его слов, опросить всех свидетелей и… – Надя замолчала, увидев, как в мгновение лицо Андрея изменилось. Из расслабленного и чуть сонного мага он превратился в сосредоточенного хищника перед прыжком. Они как раз подошли к двери в ее комнату. Надя обернулась, пытаясь понять, на что так уставился Андрей… Дверь была приоткрыта. Надя расслабленно улыбнулась.

– Я оставила дверь в спальню открытой специально, – поспешила она успокоить Андрея. – Видите ли, у меня завелся друг.

– Друг? – Андрей нахмурился еще больше.

Надя кивнула, заглянула через небольшую щелочку в комнату, улыбнулась, поманила мага к себе рукой.

– Идемте, познакомлю. – Судя по лицу Андрея, ему все это не очень нравилось, однако он подчинился.

Горничная выделила для нового друга Нади небольшой уголочек в гостиной. В деревянный ящик без одной стенки было положено старое тонкое одеяло, сверху плед. Внутри лежали какие-то тряпочки и, судя по силуэту, чей-то стащенный носок. Пятнышко был тут же. Щенок по какой-то немыслимой причине спал мордой и передними лапами на полу, а всем остальным тельцем в импровизированной кровати.

Надя шепотом, боясь разбудить щенка, поведала Андрею историю их знакомства. Маг заметно расслабился, даже присел, чтобы кончиками пальцев погладить щенка между ушками.

– Аккуратно, разбудите!

– Не переживайте, щенки, как и дети, в этом возрасте если засыпают, то спят крепко.

– Откуда знаете? – Надя прищурилась, подозрительно глядя на Андрея.

– Батюшка – большой любитель псовой охоты. Я все детство в псарне провел. Таких, правда, еще не встречал.

Пятнышко и правда повел ушами, дернул коротеньким нелепым хвостом, но не проснулся.

– Защитник, – улыбнулся Андрей и выпрямился. – Это, конечно, похвально, Надежда Ивановна, но, боюсь, мне придется забрать письма к себе. – Видя, что Надя прижимает их к груди, явно намереваясь спорить, Андрей пояснил: – Я дверь открытой не оставляю, к тому же запираю тайник не только на обычные замки. У меня они будут целей.

И маг протянул руку. Надя заколебалась на мгновение, но все же вложила письма в мужскую ладонь. Андрей ни разу не дал в себе усомниться. А ей пора научиться перестать контролировать все вокруг. Если не хочет закончить как мать.

Андрей заботливо спрятал пачку бумаг за отворот камзола, кивнул, будто благодаря ее за оказанное доверие. И снова взглянул на щенка.

– Говорите, графиня разводит новую породу? Интересно… – Маг поднял взгляд на Надю. – Думаю, самое время обратить пристальное внимание на тех, кто жил под одной крышей с Соней.

– Как будто у вас есть план, – прищурилась Надя.

– Раскусили! – Андрей улыбнулся. – Вы ближе к Федору Львовичу, думаю, вам не составит труда поговорить с графом и с его семьей. Почти по-родственному, по-женски.

– А вы?

– А я пойду разузнаю, правду ли говорил наш королевич.

Утром в холле Надя встретила Федора Львовича. Тот был одет в строгий наряд, на шее его висела Анна на ленте, он как раз натягивал перчатки.

– А, Наденька! – Верный пес графа кинул на девушку короткий взгляд и продолжил пристально следить за хозяином. – Хорошо, что вы тут. Я еду на прием, собирайтесь.

Глава 11

– Я? – Надя так и застыла на лестнице.

– Да. Ваш товарищ уже покинул дом, так что придется отдуваться за двоих.

– Но я в таком виде… – Надя невольно обвела рукой свой любимый наряд – блузка и широкие брюки с длинной баской, которая застегивалась на поясе и сглаживала чересчур смелый образ для повседневной жизни. Ей казалось, что это элегантно и удобно. Но, выбирая наряд утром, она точно не собиралась на прием к князю Лейнингенскому.

– Вы просто очаровательны, а визит неофициальный, – подвел черту граф. Наде ничего не оставалось, кроме как согласиться.

К семье жениха они отправились на автомобиле, хотя идти тут было от силы пару кварталов, однако этикет обязывал.

– Прошло три дня, я должен князю отчет, – вздохнул Федор Львович, задумчиво глядя в окно. Неожиданно сквозь крепкую маску невозмутимости на лице графа появились трещины морщин – глубокая у исказившегося рта, между бровей, обозначая печаль. – У меня пропала единственная дочь, а я должен бегать как мальчишка и отчитываться…

Надя очень хорошо понимала, о чем говорит Федор Львович. Многие думали, что родиться в дворянской семье, особенно приближенной к правящей верхушке, – значит родиться с золотой ложкой во рту. Конечно, отчасти это было так. Ни она, ни Сонечка не могли пожаловаться на недостаток еды и тепла в детстве (ну, если только в Смольном, там было всякое), на то, что им приходится ходить в старых изношенных платьях или испытывать недостаток в игрушках и образовании. Однако обратной стороной этой медали была дорогая цена обязательств. Для окружающих ты должен быть эдаким сияющим идеалом, фарфоровой игрушкой на шарнирах, которая, повинуясь строжайшим законам этикета, вовремя поворачивает голову, улыбается, держит спину прямо. Ни взглядом, ни словом не позволять себе лишнего. Строго отмеренные, строго предписанные эмоции и чувства. Этому их учат с самого раннего детства, а с возрастом эта маска прикипает к тебе так плотно, что снять