Деньги не пахнут 6 - Константин Владимирович Ежов

гостиниц. Государство не могло оставаться бездействующим: срочно выделялись экстренные средства, утверждались списки госпиталей для приёма потенциальных пациентов, закупалось новое оборудование.

Рост акций производителей защитных костюмов стал логичным продолжением этой лихорадки. Теперь их закупали не только больницы – они стали частью обязательного медицинского инвентаря, как перчатки или маски.

Планирование наперёд – вот что выглядело предвидением.

– Значит, двадцать процентов фонда направлены на подготовку к следующей пандемии? – спросил катарец, подняв взгляд.

В голосе слышался интерес, будто между строк он вычитывал больше, чем было написано.

– "Чёрные лебеди" – это системные риски, – последовал спокойный ответ. – Пандемии, редкие болезни, любые вспышки неизвестного происхождения… Всё это часть защиты портфеля. Время потребуется, но именно такие шаги позволяют удерживать баланс между безопасностью и прибылью.

В отчёте мелькнуло слово "редкие заболевания" – будто случайно, но с тщательно выверенным смыслом.

Каждая строчка отчёта имела цель. Он был написан не просто ради демонстрации успеха, а чтобы выстроить доверие. Когда доверие станет крепким, можно будет инвестировать даже в убыточные направления, вроде исследований синдрома Каслмана – и никто не задаст вопросов.

Фундамент заложен. Осталось сделать последний ход.

Но у катарского представителя был иной интерес. Эта встреча открывала путь к нужному человеку – через него можно было дотянуться до круга, куда доступ имеют единицы.

И приманка уже была закинута.

– Кстати, – поднял катарец глаза, – можно узнать, почему вы не вложились в гонку за вакциной?

Вопрос прозвучал ровно так, как и ожидалось.

Во всём мире кипела борьба: лаборатории соревновались, кто первым создаст спасительное средство. Акции то взлетали, то рушились в зависимости от утечек, слухов и пресс-релизов. На экранах новостных агентств мелькали графики, имена компаний и стран, ставки делались почти как на скачках.

И сейчас в этой гонке оставалось шесть претендентов – шесть надежд, шесть возможных катастроф.

Воздух в комнате стал плотнее, как перед грозой. Шорох страниц, тихое тиканье часов и запах кофе переплелись в единый ритм – будто сама атмосфера ждала, какую карту выложат на стол.

– Но… почему? – голос мужчины прозвучал сдержанно, но в нём сквозил неподдельный интерес. – В отчёте же ясно сказано, что GSK – наиболее вероятный кандидат. Почему этой компании нет в списке инвестиций?

Вопрос был не праздный. У Катарского инвестиционного фонда имелась крупная доля акций GSK – фармацевтического гиганта, некогда сиявшего на вершине рынка. Но сейчас ситуация складывалась иначе. Акции медленно ползли вниз, словно усталые мухи по оконному стеклу.

Компания первой бросилась в гонку за вакциной против Эболы, опередив конкурентов, но рынок отнёсся к этому без особого восторга. Для таких колоссов решающим остаётся не то, что ещё в разработке, а то, что уже приносит прибыль. Старые продукты, обременённые сроками и сложными цепочками поставок, тянули показатели вниз.

Катары, конечно, хотели понять, стоит ли удерживать долю или лучше отступить. Но как объяснить им, что истинная причина отказа кроется не в цифрах, а в людях?

– Пока не найден главный переменный фактор. Без него слишком велик разброс, – прозвучал ответ, спокойный, почти равнодушный.

– И что же это за фактор? – уточнил собеседник, слегка подавшись вперёд.

– Люди. В этой гонке решающим станет лидерство.

– Люди? Разве речь о Юсефе Янссене?

Имя это заставило многих насторожиться. Янссен – глава вакцинного подразделения GSK, человек, известный смелыми решениями и неожиданными реформами. Под его началом компания творила чудеса. Когда вирус вырвался из-под контроля, именно он за рекордные сроки провёл первую фазу клинических испытаний. Всего год – и результаты были готовы.

Такое раньше казалось невозможным. Но мировые институты – NIH, ВОЗ, FDA – в панике пошли на беспрецедентные уступки, закрывая глаза на бюрократические барьеры. И среди всех участников гонки только Янссен сумел пройти этот путь до конца. Его талант был неоспорим.

– Вы хотите сказать, нужно увидеть этого человека, чтобы оценить шансы?

В ответ прозвучал тихий смех. И всё же в нём сквозила усталость.

– Это просто фигура речи. Добиться встречи будет нелегко. Янссен сейчас даже не в США. И вряд ли у него найдётся время на разговор с каким-то управляющим фондом в разгар кризиса.

В действительности шансы были ничтожны. Кому придёт в голову тратить часы на беседу о деньгах, когда мир захлёбывается в панике?

Но затем катарец задумчиво провёл пальцем по краю бокала и произнёс:

– Если встречу организую я?

В ответ промелькнула лёгкая улыбка. Так бывает, когда карты неожиданно складываются идеально. Янссен вскоре станет фигурой огромной важности – руководителем научной программы в рамках "Operation Warp Speed", тем, кто поведёт весь мир к вакцине от новой заразы. В этом человеке заключён был ключ к будущему.

***

Встреча состоялась раньше, чем кто-либо ожидал. Едва неделя прошла – и приглашение уже лежало на столе.

Высокий ресторан в центре города, стены мягко подсвечены янтарным светом, воздух пропитан ароматом карамелизованного лука и дорогого вина. За столом уже сидели двое – представитель катарского фонда и сам Янссен. Разговор прервался сразу, как только в зале послышались шаги нового гостя.

Пауза была выразительнее любых слов. Несомненно, обсуждали именно его – процент удачных прогнозов, теорию "чёрных лебедей", невероятное совпадение предсказаний.

И догадка подтвердилась почти сразу. Янссен поднял глаза и сказал с лёгкой усмешкой:

– Говорят, вы довольно точно предсказали эту вспышку. И у вас, кажется, восемьдесят процентов успеха по одобрению FDA в медицинском секторе?

Слова вроде похвалы, но в голосе сквозила ирония. Сомнение читалось в каждом движении губ, в прищуре глаз.

Ответ прозвучал спокойно, почти мягко:

– Похоже, вам трудно поверить.

– Не скрою – да. Трудно представить, чтобы человек из финансов мог предугадать подобное без доступа к разработкам.

Катарский представитель попытался вмешаться, но был остановлен жестом.

– Пусть будет так. Убеждать никого не намерен.

Молчание затянулось. Янссен, учёный до мозга костей, наблюдал пристально, словно перед ним находился экспериментальный образец, а не человек из мира инвестиций. В воздухе чувствовался запах чёрного кофе и металла – от холодных приборов, от денег, от решений, от которых зависит судьба миллионов.

И где-то в этой тишине рождалось предчувствие: из этой встречи вырастет нечто большее, чем просто разговор.

Бросаться поверхностными знаниями при встрече с таким человеком значило бы