Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Воздух пронизало напряжение.

– Из тех самых снов, верно, Виржиния?

– Да. То, что мне приснилось, нельзя назвать видением. – Я отвела глаза в сторону, немного смущаясь; всё-таки говорить о мистике и суевериях было настолько не в моём характере, что всё моё существо противилось этому, пусть я и знала совершенно точно, что сны обладают огромной властью над бытием. – Скорее, это было некое чувство… впечатление. И если мне удалось правильно его истолковать, то ныне покойный герцог в прошлом совершил некий ужасный поступок по отношению к одному человеку, полностью сокрушив его… нет, даже хуже; словами не передать, как велико было горе и отчаяние того несчастного. И случилось это на цирковой арене.

Детектив подскочил:

– Виржиния, вы уверены, что…

– Тс-с, – несильно стукнула я его веером по руке. – Позвольте мне договорить. А сегодня мисс Ишервуд обмолвилась, что «Сад Чудес» был создан благодаря пожертвованию поклонника, пожелавшего остаться неизвестным. И поверьте мне, Эллис: она солгала. Имя этого поклонника ей прекрасно известно, вот только называть она его не желает.

Эллис опустился на стул вновь; и, право, передо мною был совсем другой человек, нежели четверть часа тому назад. Не смятенный, но умиротворённый; не измученный собственным бессилием, но готовый к сражению; исчез гнев, зато появилась решимость.

– Интересно, – произнёс он, сдвигая брови к переносице. – Одно наблюдение – и столько возможностей, которые оно открывает. Виржиния, а вы уверены, что… Впрочем, что это я говорю, – улыбнулся он, быстро взглянув на меня исподлобья. – Вы бы не говорили, если бы не готовы были поставить под собственными словами подпись и гербовую печать. А ведь мне Фея ничего не рассказала, хотя я и расспрашивал её о том, как появился цирк. Кстати, принесите-ка мне ещё пирога, – добавил он. – Кажется, завтракал я всё-таки вчера. Не дело это.

Я спрятала улыбку за нераскрытым веером.

– Теперь вы больше похожи на себя прежнего, Эллис. Отрадно видеть.

Он вздёрнул теперь обе брови:

– Шутите? Ну, ладно, шутите сколько вздумается, только впроголодь не держите. Так что там насчёт пожертвований от неизвестных поклонников?

Мэдди ушла на кухню за второй порцией угощения. Я же, стараясь припомнить как можно больше подробностей, включая интонации и выражение лица, пересказала историю мисс Ишервуд. Особенно детектива заинтересовала «Барби» – эквилибристка Барбара Пфафф, известная под звучным псевдонимом «Королева Варваров». Ему уже доводилось беседовать с ней в обиталище циркачей; он признался мне, что тогда ещё удивился, как эта рослая и красивая женщина – светловолосая, безупречно светлокожая, с яркими глазами – может держаться настолько робко. И даже обаяние Лайзо не производило на неё должного впечатления. Барбара Пфафф, силачка, способная подкову разогнуть без особенных трудов, сторонилась мужчин, была немногословной и глядела в сторону, когда говорила… Эллис сперва решил, что дело в сильном алманском акценте и в привычке заменять незнакомые аксонские слова родными, из-за чего речь Барбары временами превращалась в шифр.

– Но теперь я вижу, что ошибался, – заключил он. – В её прошлом определённо есть тёмные пятна. Поговорить бы с ней ещё разок… Вот завтра с утра и наведаюсь в лагерь, а бумаги об аресте пусть Смит готовит. И знаете, что, Виржиния? Вдвойне подозрительно, что деньги циркачи получили в Аксонии и в Аксонии же их настиг злой рок. А ведь они столько разъезжали по материку, от Алмании до Романии, да и в Колони побывали.

Я зябко поёжилась, вспомнив, как умирал Салих.

– Воистину – злой рок… И мне вдруг пришло в голову, – произнесла я неожиданно для самой себя, торопясь ухватить ускользающую мысль. – Всё-таки начались убийства с герцога Хэмпшайра. И лишь небольшому кругу лиц известно, что его именно убили; для остальных это несчастный случай. И получается, что сильнейший удар его смерть нанесла не по противникам войны с Алманией и даже не по его семье. Больше всех пострадал «Сад Чудес» – и продолжает терпеть убытки, если так можно выразиться. Даже мои гости, хотя я и стараюсь поощрять в них благоразумие, частенько повторяют, что цирк проклят. И все эти смерти… – я умолкла, не зная, как выразить то, что вертелось на кончике языка.

Глаза у Эллиса точно вспыхнули.

– Вы хотите сказать, что убийца не заметал следы, а изначально метил в циркачей?

– Пожалуй, так, – ответила я и пожала плечами. – Разумеется, глупо сравнивать столь грандиозную фигуру, как герцог, и такую ничтожную, как альравский лошадник… – в горле у меня пересохло при мысли о Салихе. – Забудьте. Никаких доказательств у меня нет, одна интуиция, которой, как известно, разумные люди на слово не верят.

– На слово – не буду, – невозмутимо согласился Эллис. – Но на всякий случай поверчу-ка эту мысль… И вот в качестве ответной любезности. Виржиния, вы заметили, как перепугался ваш прелестный поварёнок сегодня?

В голосе у него проскользнули такие злые интонации, что невольно я приняла сторону Рене Мирея.

– Ему стало дурно. Как и мне, к слову; спасибо лекарствам матушки Лайзо, что я не лишилась чувств, как частенько случалось раньше.

Эллис, вероятно, уловил недовольство в моём ответе и возразил хоть и с прежним напором, но без сердитости: 

– Этот марсовиец – хитрый лис, а не чувствительная девица. Он не боялся дерзить вам, да и со мной пререкался так, словно у него в запасе ещё одна жизнь… и, по крайней мере, четыре несломанных носа, длиннющих на загляденье, – хмыкнул он, пожалуй, даже с уважением. – А тут Мирей и впрямь перепугался. Я не говорю, что он убийца – в конце концов, мышьяк Салиху подсунули именно в цирке, а ваш повар никуда не отлучался. Но прошлое у него тоже тёмное, может, даже с душком. Будь я на вашем месте – непременно поворошил бы его кочергой.

– Зачем? Чтобы «душок» стал сильнее? – не удержалась я от шпильки.

– Затем, что лучше известное лихо, чем незнакомое, – загадочно ответил он. 

Я помедлила, осторожно подбирая слова; мне перестал нравиться наш разговор, но обижать детектива отповедью также было бы несправедливо.

– Эллис, а вы уверены, что не исходите сейчас из пристрастного отношения к мистеру Мирею?

Спросила – и тут же прикусила язык, ибо показалась в глубине коридора Мэдди с