Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Признаюсь, в тот же момент я замерла, подспудно ожидая увидеть в дверях исчадие бездны, рогатое и смердящее серой. Но там был всего лишь немолодой мужчина, высокий и сгорбленный, облачённый в потрёпанные монашеские одежды – и вели его такие же люди, нисколько не испуганные. На сером, изрезанном морщинами лице запеклась кровь, в сумраке казавшаяся почти чёрной; плотно сомкнутые веки подрагивали. В глаза бросалась только одна странность: при худощавом телосложении черты выглядели неряшливыми, размытыми, оплывшими, словно пустую человеческую кожу набили плотью как попало.

«Марионетка… – пронеслось в голове. – Кукла?»

Сопровождающие вели его грубо, не позволяя ни на полшага отклониться от намеченного пути, и не скупились на тычки и удары. Когда Тисдейл проходил мимо нас, мне вдруг примерещился запах сладковатый мертвечины, как будто в розарии сдохла мелкая собачонка. Сверкнула молния в вышине, высвечивая каждый камень на площади, но убийца словно бы оставался в тени… Признаюсь, у меня отлегло от сердца, когда его наконец дотащили до фургончика Управления спокойствия и втолкнули внутрь.

– В общем, преступников забирайте, неохота мне набиваться во враги вашим врагам, – подытожил Эллис как ни в чём не бывало. – А вот Фею я вам не отдам. Ей сейчас нужен либо врач, либо любящее сердце рядом, и я знаю кое-кого, кто сочетает в себе оба этих качества. Тем более вряд ли она расскажет вам что-то интересное.

Маркиз бросил на меня быстрый взгляд и ответил с небольшой запинкой:

– Можно обсудить позднее… – и вдруг осёкся, резко оборачиваясь.

Фургон, который едва успел отъехать, вдруг качнулся из стороны в сторону. Раздался странный влажный хруст, почти заглушённый раскатом грома, машина замедлилась, заворачивая в сторону, а затем ускорилась, отдаляясь всё стремительнее.

Эллис коротко выругался и метнулся к моему автомобилю.

– Лайзо, за руль! Быстро!

Дядя Рэйвен, сбросив оцепенение, крикнул что-то неразборчивое своему водителю.

«Успеют? – пронеслось у меня в голове. – Или упустят?»

Отчего-то не верилось, что им удастся догнать Тисдейла; может, надо мною довлели кошмарные сны, или грозовое небо наводило на дурные мысли…

Но в то же мгновение, опережая всех, наискосок через площадь рванулся Джул.

Он бежал нечеловечески проворно, длинными плавными шагами, точно скрадывая расстояние. Вспышка молнии – Джул рядом; вспышка – и уже на середине пути, ещё вспышка – и смазанный силуэт виднеется на крыше фургончика.

Дальше всё происходило слишком быстро.

Автомобиль Управления успел свернуть и скрыться за деревьями и домами, но почти сразу же послышался звук сильного удара, грохот, лязг – и прежде чем шум стал невыносимым, всё стихло.

Я вглядывалась в темноту до боли. А потом снова вспыхнула молния – и я совершенно чётко разглядела Джула, который бездушной статуей застыл на площади, и в руках у него было что-то… что-то…

…человеческая голова?

Эллис замер, а потом медленно обернулся ко мне, натянуто улыбаясь:

– Виржиния, – позвал он тихо. – Думаю, вам стоит вернуться в автомобиль. Скоро здесь станет грязно.

И действительно – я лишь только успела сесть с Паолой в свою «Железную Минни» как хлынул ливень, и площадь буквально поплыла. Остальное запомнилось скверно. Кажется, дядя Рэйвен решил остаться с Эллисом и уладить некоторые дела, и Клэр хотел задержаться тоже, но ему не позволили. И Паола почему-то не отпускала мою руку, и призрачный запах мертвечины в цветнике становился слабее, и молнии зажигались в небе всё реже… И голос Джула очень ясно произнёс: «Оно само». Потом Лайзо вроде бы выругался, Клэр сел в машину, и мы наконец поехали.

Я спала до следующего полудня.

Мне не снилось ничего.

Весь следующий день накрапывал мелкий дождь. Особняк на Спэрроу-плейс точно погрузился в сонное забытьё: не носились по лестницам мальчишки, слуги ходили исключительно на цыпочках и даже из кухни запахи доносились приглушённые, прозрачные, почти не возбуждающие аппетита. Я до самой ночи не выходила из комнаты, чего не позволяла себе довольно давно, и бездумно листала старый рыцарский роман, где всё было просто: вот герой, и его ждёт награда, вот злодей, и ему угрожает кара, достойные спасутся, о павших будут скорбеть, точка.

В жизни, увы, так не получалось.

Мысленно я снова и снова возвращались к Тисдейлу, пытаясь понять, что сделало его таким. На очередном витке, стыдно признаться, поняла и приняла его месть герцогу Хэмпшайру, но то, что случилось потом, эта тошнотворная цепочка убийств… Может, и права была госпожа Ортезе, называя его мертвецом? Но если так, то где пролегает граница между обычным человеком, пусть и обезумевшим от горя, и инфернальным мстителем, существующим лишь за счёт чужой смерти?

Ответа не было.

Время от времени я погружалась в сон, тревожный и бессмысленный, наполненный белым густым туманом, а когда просыпалась – рядом была или Мэдди, или Юджиния, и на передвижном столике пар клубился над чашкой с чаем. Сложно назвать такое существование идиллией, однако покой медленно возвращался… И в какой-то момент я совершенно позабыла, что в особняке пребывает ещё один источник тревог и забот.

– Матушка! Матушка, да послушайте же!

Я вздрогнула, едва не выронив стопку писем; было раннее утро, часа два до завтрака или около того, но день накануне, проведённый в безделии, настолько наполнил меня силами, что спать уже совершенно не хотелось, и работа сама просилась в руки.

Кричала Паола – по–аксонски, хотя и обращалась к матери. Что же могло произойти?

Времени приводить себя в порядок или звать на помощь Юджинию не оставалось, и я, кое-как пригладив волосы и расправив домашнее платье, бросилась по коридорам едва ли не бегом. У лестницы мы столкнулись с Клэром, переглянулись – и в молчаливом согласии поспешили вниз, в холл, где разворачивалась отвратительная сцена.

Паола, с отчётливым отпечатком ладони на щеке и заплаканная, упиралась изо всех сил, в то время как Клотильда де Нарвенья тащила её к выходу, крепко ухватив за запястье. Почтенный отец семейства держал смутно знакомый саквояж, нетерпеливо постукивая мыском ботинка по паркету, и брезгливо поджимал губы. Остальной багаж волок слуга, Томмазо, а горничная, Нунца, поддерживала под локоть растерянную сеньору Ортезе. В тот момент, когда я подошла, саквояж как раз расстегнулся, и на пол неряшливой кучей осели вещи – вперемешку платья, блузы, юбки, нижние сорочки и чулки – и Паола вспыхнула от унижения.

– Матушка, я правда