Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

хватило хотя бы совести, гм, не консумировать брак, иначе её положение ещё больше осложнится. А так дело, конечно, замнут, свидетельство уничтожат, запись в приходской книге вымарают – у герцогини достаточно длинные руки. Леди Фэйт, думаю, уедет в длительное путешествие, а когда вернётся – будет смотреть на жизнь совершенно иначе. И к лучшему.

«К лучшему, – подумала я. – Особенно если они с матерью поживут отдельно хотя бы несколько лет».

Паоле, бесспорно, разлука с семьёй не помогла наладить отношения – но зато дала время разобраться в себе, что порой необходимо, чтобы наконец повзрослеть… К слову, после отъезда родичей она несколько дней ходила задумчивая и печальная, пока не приехал маркиз Рокпорт и не попросил о разговоре. Не представляю, о чём они беседовали целых два часа, но после этого Паола словно ожила, стала собой прежней, но только более сильной и спокойной – как будто надлом в её душе, существовавший с самого начала, наконец-то исцелился.

– Кстати, вот ещё необъяснимая деталь – в ряд к другим странностям, – произнёс вдруг Эллис. – Ваш маркиз мог бы и упустить Олбрайта. Тот, разумеется, готовился бежать за границу, но буквально в день поимки Тисдейла сломал правую руку и сильно повредил запястье левой. Что называется, не повезло – так не повезло.

– О, какие чудеса только не случаются в жизни, – пожала я плечами.

Деланое равнодушие тяжело мне далось, ведь на ум тут же пришли сны. И тот, первый, где я швырнула веер и попала кукловоду по руке, и второй, в котором с хрустом ломала чужие пальцы… Неужели мои видения сплелись с реальностью – и повлияли на неё?

Пожалуй, только леди Милдред могла дать ответ на этот вопрос.

«Или Абени, – подумала я вдруг, возражая сама себе. – Да, она наверняка знает».

– Мерзкая история получилась, – вздохнул тем временем Эллис. – Крайне мерзкая и не вполне складная. Так и не ясно, в какой момент Олбрайт наткнулся на Тисдейла. Да, тот совершил много лет назад покушение на герцога, ныне покойного, но расследованием занимался тогда совершенно другой человек – по крайней мере, бумаги говорят так. В том, что убийца – именно Тисдейл, сомнений никаких: тогда, в амфитеатре, он лично признался, запугивая бедную Фею. Но почему он выглядел, как глубокий старик? И хромота его… Нэйт сказал, у него и впрямь одна нога была покорёженная, как скрученная кочерга, видно, срослась неправильно. Но бегал Тисдейл при этом – куда там молодым, не угонишься, ваш ла Рон подтвердит. И сила его… На него надели, Виржиния, новенькие наручники из самой Колони, Хоупсон выделил, чтоб уж наверняка. Так Тисдейл их порвал, как бумажные! Я понимаю, если б он из них освободился, циркач всё же, но порвать… – он покачал головой. – Хоупсон собирается выставить компании «Пирлесс» крупный счёт за ненадлежащее качество изделий.

– Смею надеяться, что полученная сумма целиком пойдёт семьям тех несчастных, что погибли при исполнении, – не удержалась я от замечания.

Эллис выразительно изогнул брови:

– Ну, зная скаредность Хоупсона… Хотя нынче положение особое, дело громкое, думаю, на сей раз он скупердяйничать не станет. Похороны-то были за его счёт, – добавил детектив.

«А где похоронят Тисдейла?» – подумалось мне вдруг, но я отогнала от себя эту мысль: от неё веяло жутью, и она казалась неправильной. Так было, когда два года назад, вскоре после похорон леди Милдред, о ней спрашивали, как о живой, и мне приходилось говорить, что она умерла. И сейчас тоже – словно Тисдейл уже лежал в земле, и любые упоминания о нём оскверняли вечный покой. И ядовитой змеёй являлась другая мысль: «А что, если он вправду умер ещё тогда, и Барбара Пфафф зарыла тело в овраге? Что, если она не лгала? Кто тогда пришёл за возмездием?»

– Виржиния, вы что-то побледнели, – обеспокоенно наклонился ко мне детектив.

Я слабо улыбнулась:

– О, это всё слишком крепкий кофе. Надо было попросить Георга добавить сливок.

Разговоры настолько поглотили наше внимание, что мы едва не позабыли о главном – о том, ради чего Эллис вообще пришёл сегодня в кофейню. Или, точнее сказать – «о той, ради кого».

…Мэдди словно появилась ниоткуда, словно спустилась с Небес – смущённая до пунцового румянца, с тщательно уложенными волосами, в нежно-голубом платье, отделанном шёлковой тесьмой цвета сливок, которого я у неё никогда не видела. В спину её подталкивал чрезвычайно взволнованный Рене Мирей, приговаривая: «Вперёд, смелей, мон ами, смелей!» – впрочем, заметив мой недоуменный взгляд, он спрятался в полумраке арки, соединяющей кухню и зал. А Эллис подскочил на месте, потом сделал несколько шагов навстречу ей – и снова отступил, и замер, совершенно потерянный, пока она шла к нему, деревенея всё сильней с каждым вздохом. 

И, наконец, остановилась – на расстоянии вытянутой руки.

В проёме арки появился Георг с платком; слегка запахло вишнёвым дымом; скрипнула входная дверь и тут же звякнул колокольчик. Однако ни Мэдди, ни Эллис ничего не замечали, вытянувшись друг напротив друга с пламенеющими лицами и блестящими глазами. Потом из полутьмы арки послышалось отчётливое шипение с марсовийской гнусавостью: «Кольцо, кольцо» – и детектив встрепенулся, а потом буквально рухнул на одно колено, вытаскивая из-за пазухи крохотную коробочку.

– Мадлен, вы… – начал он было пафосно, а потом лицо его исказилось, будто он собирался чихнуть. – Нет, не так. Мэдди, я тебя совершенно не понимаю. Ты – главный провал в моих теориях, моя главная загадка. Я думаю о тебе вот уже год, но ни до чего дельного до сих пор не додумался. Зато даже до такого дурня, как я, дошло наконец – это-то и хорошо. Я хочу быть рядом с тобой ещё долго, хотя бы лет пятьдесят, если получится – с моим-то образом жизни. Я хочу разгадывать тебя каждый день, но в то же время – разгадать не хочу. Да и не смогу, потому что я рядом с тобой становлюсь глухим, слепым и очень глупым. И очень счастливым. Пожалуйста, будь рядом со мной. Ты ведь будешь?

Выражение лица у Мадлен стало вдруг очень напряжённым. Она открыла рот, снова закрыла – без звука, и так несколько раз, пока я не услышала тихое, дробное:

– Д-д-д… – Мэдди закрыла лицо ладонями и качнулась из стороны в сторону, а потом снова попыталась выговорить: – Д-д-д… – но голос её не слушался.

И