Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

Дальше, пока Александр быстро строчит своим пером… Кротов, Иванов, отвлекший его, и якобы Рокотов. Зачем это делать Матвею? И опять вопрос: а Матвей ли это был? Так, раз нечисть не при чем, то… Может, артефакт или амулет ложной личины? Надо будет посетить черный рынок для успокоения души. Вспомнился Мишка со своим предупреждением — не доверять никому. Может, он тоже предполагает что-то подобное? Когда же он вернется… Обещал быстро расправиться с нежитью.

Светлана тайком посмотрела на Александра — он продолжал писать, и отвлекать его не хотелось. Про Кротова она спросит позже. Только Саша умудрился поймать её взгляд:

— Что-то не так, Светлана Алексеевна? — Перед отчеством он откровенно споткнулся, словно помнил, что когда-то он обращался только по имени. Холера, он ведь действительно это помнил, раз помнил и Лизу. Эти заминки у него и у неё самой надоели, так что Светлана твердо предложила:

— Александр Еремеевич, а давайте обращаться к друг другу по именам? Что скажете, Александр? — как же легко стало на сердце от возвращения кусочка прошлого. Даже если Александр не согласится…

Он оторвался от записей и сосредоточенно, словно решая задачу из курса высшей математики, не меньше, посмотрел на Светлану. Откажется. Точно откажется!

Александр неожиданно улыбнулся и мягко сказал:

— Сочту за честь. Только… вы же не это хотели спросить?

Она кивнула, напоминая себе о Верочке и счастье Александра рядом с ней:

— Не это. — Она собралась с разбегающимися от Сашкиной улыбки мыслями: — меня заинтересовал Кротов. Аксенов ничего не сказал по его поводу. Что такого знал или увидел Кротов, что его пришлось удалить с места преступления?

— Не поверите, Светлана, — кажется, новое обращение ему нравилось. — И я, и Владимир не раз его допрашивали. Ничего важного он не знал. Не видел. Не заметил. Он даже следы вокруг тела Семеновой не разглядывал — то ли потому, что нет опыта: он из солдат пошел в полицейские, — то ли потому, что следов не было. А потом пошел снег, и обнаружить что-либо уже было невозможно… И светоч на Кротова не среагировал — видимо, светоч был настроен взорваться или по времени, или на применение магии возле него. Кротова не было смысла удалять оттуда. Даже для затягивания поисков тела не было смысла…

Светлана уточнила на всякий случай:

— О том, что вы кромешник и будете кромежем искать труп…

Александр прищурился:

— Вы тогда заметили, да? Подозревать, что я буду искать кромежем, сокращая время поиска, мало кто мог. На тот момент, что я кромешник, знали мои родители, опричнина, некоторые местные жандармы и Волковы. Список большой, но особо подозревать некого. А о вас…

— То, что я кромешница, знал только князь Волков. — Она нахмурилась, не замечая, что повторяет это за Александром. — Значит, светоч мог быть настроен вообще на применение любой магии.

Александр кивнул:

— И ждать он мог не нас с вами, а любого мага.

— Тогда зачем… — она потрясенно замерла, понимая очевидное — то, что упустили и они, и Аксенов. — Тогда получается, что Кротова удалили только для того, чтобы показать, что в деле замешан пророк⁈

Александр одобрительно улыбнулся Светлане:

— Вот я об этом и думал, когда слушал Аксенова. За два дня некто, похожий на Матвея, нанимает Иванова и указывает время, место и конкретного человека, которого надо споить. Кротов ничего особенного на месте преступления не заметил, он ничего важного не знал. Его удалили, только чтобы ткнуть нас в очевидный факт: в деле замешан пророк. Быть может, я принципиально ошибся в цели преступления…

Светлана продолжила за ним, пытаясь не упустить головокружительную мысль, ставящую все с ног на голову:

— Ею не была я или вы. Ею изначально был Рокотов.

— Именно, Светлана.

Она, пока мозги кипели, перестраивая версии, горячечно спросила:

— А как вы определили, что именно он нанял этого Иванова?

— Никак. Мы этого никак не определили. Это все люди Аксенова. Мы с Владимиром после допроса Иванова устроили опознание: показали ему нескольких похожих на Матвея людей и его самого. Иванов не смог четко указать на Матвея. Вы не представляете, Светлана, сколько среди низших слоев населения мужчин-блондинов с явными признаками недоедания на лице. Иванов не смог опознать Матвея.

— Тогда почему Аксенов… — Светлана качнула отрицательно головой: — впрочем, нет, я поняла. Аксенов показал Иванову только Матвея, так?

Он пожал плечами:

— Может быть, я уточню у него.

Светлана посмотрела в глаза Александра и увидела в них огонек интереса — он явно ждал, что она скажет, что предположит о нападении со светочем. Ему было важно её мнение.

— Получается, что все изначально направлено против Матвея, которого из-за дара не могли поймать иначе. Так?

Он задумчиво крутил в пальцах перо. Он что-то снова обдумывал, и Светлана понятливо молчала, не подгоняя его. Александр медленно, словно подбирая слова, произнес:

— Я не знаю, как точно действует его дар, я не знаю процент достоверности его предсказаний.

Светлана принялась быстро пояснять — уж в этом она разбиралась:

— В обычном состоянии, как сейчас, у Матвея сбывается порядка шестидесяти процентов предсказаний. Причем он вче… Позавчера при вас говорил, что предсказания смерти, опасности или болезней среди близких людей, таких, как я, например, он не может пропустить. Свою смерть он, полагаю, тоже способен увидеть, как и грозящую ему опасность. А вот когда он подвергается лишениям, то его предсказания почти дословно сбываются.

Она проглотила рвущиеся из неё слова, что просто некоторые, считающие себя нечистью, выбирают неочевидное из предсказанного. Он мог стать человеком, но ради неё отказался от души. Вот же… Она проглотила глупый комок в горле — сейчас не до этого.

Александр привычно подхватил нить её размышлений:

— Получается, что подставить его могли только до прибытия в Суходольск или после сентябрьского землетрясения, когда он начал жить обычной жизнью. Кто-то для верности даже месяц выждал.

— Но кто? — впрочем, Светлана запоздало поняла сама. Александр подтвердил её догадку:

— Юсуповы, я могу предполагать только их, но допускаю, что могу ошибаться.

Она забывчиво подалась к Александру, и боль в животе напомнила о себе яркой вспышкой. Стон все же удалось сдержать, а вот гримасу