Винделор. Книга вторая - Роберт Д. Митрин

Один, с редкой бородой, в обрывках формы с выцветшим номером «47», ткнул ножом в дверь, но ловушка Винделора сработала — доска с гвоздями рухнула с крыши, врезавшись в плечо. Гвозди впились в плоть, он взвыл, выронив клинок, рухнул в снег, кровь пятнала сугроб, впитываясь, как чернила.

Двое других рванули вперёд — тощий, с длинными руками, кинулся к окну, коренастый — к двери, его лохмотья трепались, открывая шрамы на руках. Илай выстрелил через щель — пуля пробила ногу тощему, он осел, взвыв, пальцы вцепились в сугроб. Винделор метнул нож — лезвие вонзилось коренастому в руку, тот выругался, споткнувшись, кровь капнула на порог, замерзая тёмными пятнами. Мик шагнул к двери, ударом приклада добил первого — удар был точным, голова мародёра откинулась, глаза остекленели.

Бой длился минуту — двое уцелевших, хрипя, рванули прочь, оставляя кровавые пятна, которые метель засыпала. Илай всё ещё держал винтовку, но руки не дрожали — впервые он почувствовал себя охотником, а не жертвой. Сквозь щель он глянул на пятна крови в снегу и заметил — один из убегающих оглянулся. Их взгляды встретились на миг — в его глазах не было страха, а что-то другое, будто он хотел сказать, но передумал. Метель стёрла его силуэт, и Илай прогнал мысль: «Вернутся ли они?»

Хижина затихла, ветер бросал снег в ставни. Мик сплюнул в угол, кашель вырвался с новой силой, он вытер кровь с губ дрожащей рукой:

— Сносно. Следы не замели, но жить будете. Молодцы, хоть чему-то научились.

Мик кашлянул, откидываясь на стул, пальцы дрожали — не от страха, а от чего-то глубже. Винделор заметил, но промолчал, глядя в темнеющее небо:

— Если они не вернутся, другие придут. Всё по кругу.

Мик усмехнулся, кашель резанул снова:

— Только круг этот меньше, чем вы думаете. Уже не первый круг идет, но недолго осталось.

Илай выдохнул, опуская винтовку, сердце колотилось, но в груди росла лёгкость — он попал чётко, без дрожи. Уголок губ дрогнул, он глянул на Мика:

— Это твой урок сработал. Движение ветра, да? Без тебя бы промазал.

Мик кивнул, грея руки о кружку с остывшим чаем:

— Мой урок, твой выстрел. Неплохо, мальчишка. Учишься быстро, когда припрёт. А ты, — глянул на Винделора, вытиравшего нож, — ловушка твоя того бородача чуть не прикончила. Хорошая работа, хоть и грубая.

Винделор усмехнулся, крутанув нож, прислонился к стене:

— Хотел бы сказать, что случайность, но ты прав — сработало. Что они тут забыли? Дым учуяли или просто шатались?

Мик пожал плечами, глядя в огонь:

— Дым, следы — что угодно. Бродяги, мародёры, разведчики из «Сорок седьмого», такие в метель к теплу тянутся, как волки к мясу. Повезло, что их трое — могли толпой прийти. Видел таких в «Сорок седьмом», в обносках старых времён, — он кивнул на дверь, — шакалы, что жрут всё, до чего дотянутся.

Огонь потрескивал, хижина стала тише, словно ночь дала выдохнуть. Илай водил пальцем по краю кружки, Винделор вертел нож. Мик заговорил:

— Бывал я у Чёрного моря, лет двадцать назад, может, больше. Там фанатики живут — странные, не такие, как мы. У них бог — машина, железный голос из старого мира. Не молятся, а работают с ним — спрашивают, слушают, делают. Говорят, он будущее строит — отвечает, считает, указывает пути. Один спросил, где еду взять, а оно сказало: «Иди к реке, там рыба». Пошёл — и правда, рыба. Но мне это богохульством показалось — машина вместо тех, кто сверху смотрит. Люди спокойные, но пустые внутри — нет в них огня, только расчёт. Ушёл от них.

Илай подался вперёд, глаза блеснули:

— А как это — отвечает? Говорит, как человек? Откуда он взялся?

Мик кашлянул, вытер кровь с губ:

— Говорит, но не как человек. Голос железный, гудящий, как ветер в трубе — холодный, пустой. Спросишь — отвечает, коротко, без лишнего. Откуда взялся? Говорили, из старых времён, когда мир рухнул — может, от тех, кто звёзды зажигал. Но нет в нём жизни — только расчёт, как у ветра. Старые боги душу давали, а этот — пустота.

Винделор прищурился, сжал рукоять ножа:

— И они ему верят? Машина вместо богов? Сказка для дураков. А дальше куда ушёл?

Мик кивнул, кашель сотряс его сильнее:

— Верят, как дети — работают, строят дома, поля, дороги. Сказали, он их спасёт. А я ушёл дальше. По городам странствовал, потом домой вернулся, сюда перебрался. Но это другая история. Спите, метель ещё не ушла.

— Расскажешь потом еще о своих странствиях? — спросил Илай, неохотно ложась на свое место.

— Я подумаю. — ответил Мик слегка улыбнувшись. — Ты лучше спи. Еще успеешь баек наслушаться.

Запах крови мародёров остался за порогом, смешавшись с морозом, но внутри тепло печи и горький дух трав держали их вместе, живых и усталых, в этом убежище, что стало чуть ближе к дому, несмотря на холод и тени за стенами.

Глава 11

Глава 11

Метель стихала к утру седьмого дня. Её вой, гудевший в ушах почти неделю, угасал, словно дыхание уставшего зверя, сменяясь слабым шорохом снега, осыпающегося с ветвей. Рассвет пробился сквозь щели ставень робкими серыми лучами — холодными, но живыми. Впервые за эти дни лес за окном проступил сквозь белую мглу чёткими силуэтами: голые деревья, точно скелеты, тянули ветви к небу, их макушки гнулись под тяжестью льда, а поваленные стволы лежали в сугробах, напоминая могильные холмы, которые Илай заметил в первый день пути. Он разлепил веки с трудом, голова гудела, будто после тревожного сна, где тени прошлого мешались с белизной. Утренний свет, приглушённый морозным туманом, запах печи, сырость на одежде — всё было знакомым, но теперь казалось чужим, как эхо другого мира. Илай сжал пальцы, чувствуя шершавую ткань плаща, и вдруг понял — ему не хотелось уходить. Впервые за долгое время здесь было безопасно, пусть и хрупко, как лёд на реке.

Хижина просыпалась медленно, поскрипывая под порывами ветра, который больше не рвал стены, а лишь гладил их, оставляя непривычную тишину после бесконечного гула. В этой тишине Винделор уловил звук — едва слышный, чужой. Не хруст снега, не скрип брёвен, а что-то далёкое, похожее на эхо шагов, затихшее так же быстро, как возникло. Он насторожился, но промолчал. Может, это