Последний Герой. Том 1 - Рафаэль Дамиров

сопля заливает: «я была никем, а теперь у меня три квартиры, пассивный доход и личный астролог». Неправильно всё это. Раньше людей цыгане дурили на вокзале, а теперь — блогеры и коучи. Только цыгане хоть в глаза глядели.

И мы этих цыган могли прижать. А теперь что?

— Ничего ты не понимаешь! — фыркнула Машка. — А ничего, что я за билет к Савицкой десять тысяч отдала⁈

— Ско-о-олько⁈ — у меня аж челюсть отвисла. — Да на эти деньги можно ящик водки купить. И на нормальный шашлык останется!

— Макс… — соседка нахмурилась. — С каких это пор ты, вообще, про водку стал рассуждать? Ты… — она уставилась в упор. — Ты какой-то другой стал.

— Ага, VPN подхватил, — буркнул я. — А насчёт выходных, просто не парься. Выходные молодым да городским не особо нужны. Скота и детей у нас нет, огорода тоже. Зато будет тебе насыщенный совместный субботник.

— Чего?

— Вместе, говорю, сегодня дежурим. С преступностью воюем, так сказать, в тандеме. Ты морячка, я моряк… Ты следачка, я следак.

— Как — вместе?.. — Машка округлила глаза, а вилка у неё зависла над чашкой.

— Да я же в розыск перевожусь. Не говорил?

Уже нужно вводить в курс соседку, чтобы не удивлялась много в отделе. Лучше дома, со мной, а не где-нибудь в дежурке.

— Не говорил, — выдохнула та, так и забыв про вилку.

— Говорю. Вот и решил время не терять, начать стажироваться, не отходя от кассы, так сказать. Поезжу с дежурным опером, посмотрю, как опытные сыскари работают.

— Ты?… В розыск? Хи-хи! Ой, Максим! Ты носки не можешь свои найти, постоянно меня просишь.

— Это нормально, — пожал я плечами. — Во всех семьях так. Один ищет, вторая знает.

— Мы же не семья, — фыркнула она, хохотнув.

— Ещё какая семья, — усмехнулся я. — Просто… неблагополучная.

* * *

После завтрака Машка укатила на маршрутке — дескать, туфли новые, пешком ножки натрёт. А я, как всегда, отказался от общественного транспорта. Не люблю тесноту, запах перегара и локти в бок. Да и идти недалеко — на пешкарусе надёжней.

Шёл в сторону РОВД, насвистывая вполголоса нашу старую песню — ту самую, что когда-то с Генычем горланили под гитару у него на кухне. Когда Оксанка в первый класс пошла, отмечали.

«Прима», беленькая в гранёных, дым коромыслом, одна струна оборвана, но нам пофиг. Паганини вообще на одной лабал. Мы, довольные, поём. Льется песня, которую я сейчас и насвистывал:

На спящий город опускается туман,

Шалят ветра по подворотням и дворам…

Орали так, что соседи снизу решили, будто убивают кого-то. Вызвали милицию. Приехал дежурный участковый — Филиппыч. Помятый и злой, мол, вызовов до жопы, а тут вы еще. Мы ему объяснять ничего не стали — сразу штрафную, а потом вторую. Он сначала для порядка поворчал, мол, «на работе ни-ни», а через пять минут чокался с нами — и басил припев так, что стены дрожали:

Да! А пожелай ты им ни пуха, ни пера!..

Вспомнилось всё до мелочей. И запах табака, и потертая гитара в наклейках («Ария», «Кино,» «Металлика» — все на месте). И как Филиппыч в конце засыпал прямо на табуретке с папкой в обнимку, а дежурный не мог до него докричаться по рации. Хорошее было время. По-своему дикое, но настоящее.

Теперь — новый век. Другая жизнь, другие законы, другие песни. Только туман всё так же бродит по подворотням.

А впереди — новый день, новые лица и, может быть, новая зацепка по старым счётам.

Вот и отдел. Зашёл внутрь — Фомич уже на месте. Ого… опять на посту? Он что, сутки через сутки хреначит?

— Яровой! — воскликнул Ляцкий, завидев меня и припал к стеклу. — Ты чего тут? Суббота же! Кадровики и штабисты по домам, как белые люди. Это мы тут — без продыху, — развёл он руками жалостливо.

— Да я сегодня, Фомич, стажируюсь, — пожал плечами. — Вот подумываю подразделение сменить. Попробовать себя, так сказать, в другой стезе. Посмотреть: зайдёт — не зайдёт. Поезжу в составе СОГ по происшествиям.

Ляцкий задумчиво склонил голову набок. Странно, я-то думал, я на нормальном языке говорю, не то что Машка.

— А-а… — сообразил, наконец, Фомич и звонко хлопнул себя по ляжкам, — в следствие хочешь перевестись? Правильно! Там баб больше. И за секретку доплачивают.

— Да не-е, — усмехнулся я. — В розыск подумываю.

— В розыск? Ты⁈ — он посмотрел на меня так, будто я объявил, что хочу в космос.

— Кто сегодня дежурный опер? — спросил я, пропустив мимо ушей его удивление.

— Да вот он идёт, качается, — фыркнул Ляцкий кивнув на коридор. — Не сотрудник, а рэпер какой-то. Тьфу ты… Шульгин! Иди оружие получай! Без табельного на дежурство не допущу, понял?

Мочёный протокол! Сегодня Колясик дежурит…

Дело принимало интересный оборот. Главное — чтобы он не вкурил про моё пари с Коброй. Узнает — начнёт палки в колёса совать со всем своим энтузиазмом. А у меня сегодня день особый — первое дежурство в этой жизни.

Ух… Прям в груди щекотно, но приятно. Как будто не в отдел пришел, а на прыжок с парашютом.

* * *

Перед суточным дежурством, как водится, дежурная смена выстроилась в коридоре на развод. В одну шеренгу: следственно-оперативная группа, она же СОГ, дежурный инспектор ПДН, трое бойцов ГНР, она же группа немедленного реагирования (мы в свое время называли её «гонорейка»), дежурная смена ДЧ, дежурный водила и прочие причастные. ПСС и ДПС отсутствовали, они позже заступали.

Времена меняются, а утренние разводы — нет. Всё те же серые стены, сотрудники в ряд у затертого плинтуса, ответственный от руководства и строевая тишина, натянутая, как барабан.

Дежурный, майор Ляцкий, вышел с папкой и начал привычно бубнить сводку за прошедшие сутки:

— … разбитое стекло на первом этаже торгового центра, подозревается неизвестное лицо, приметы… далее — изъято наркотическое вещество на Механической весом… драка в малосемейке… Так, кража телефона из детской поликлиники…. грабеж возле бара «Звездный», заявитель не опознал никого… Далее — обнаружен труп без признаков насильственной смерти, личность не установлена, материалы переданы…

Фомич, наконец, закончил. Я стоял не в строю, а рядом, пытался слушать, но от его бубнежа уже начинал клевать носом.

Мы его ещё в девяностые,