Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

Лицо красное? Да вообще! Еще и мокрое от пота (на самом деле — от найденной за углом колонки).

Ноги подкашиваются? Да еле-еле иду!

Глаза прячу? Да и вовсе сгорбился!

Что получилось в итоге? Больной простудой.

Я немного опасался, что кашель окажется перебором, но все-таки прокатило.

* * *

Сколько⁈

Билет на поезд Раниманск — Большой Гаст — двадцать семь рублей, двадцать восемь копеек. Четверть моей наличности.

Это при том, что до Большого Гаста по карте — чуть больше двухсот кэмэ.

Мда… Знал бы прикуп…

Может, ну его, эту железную дорогу? Выйти из вокзала и пойти… Ночевать… Где-нибудь…

Организм взвыл. Сразу весь.

— Один плацкартный, — решительно протянул я деньги в полукруглое окошечко кассы. Получил маленький картонный прямоугольник с дыркой в середине и отошел к лавкам.

Милые лавочки, из гнутой фанеры, такие удобные, такие манящие…

Быстро кинув взгляд по полупустому залу ожидания, я выбрал себе место. За пустым по вечернему времени лотком с газетами — чтобы не слишком бросаться в глаза — и рядом с девчушкой лет восьми.

Люблю, знаете ли, маленьких девочек, у них такие молодые мамы.

— Привет, — грохнул я чемоданчик и плюхнулся на соседнее сиденье.

— Привет, — серьезно посмотрела на меня малышка. Я вообще заметил, что девочки дошкольно-раннешкольного возраста отличаются такой серьезностью и рассудительностью. Пусть и детской. С мальчиками не так, те в любом возрасте оболтусы и разгильдяи.

— Куда едешь?

— В гости к бабушке, — девочка указала на стоящую в ногах корзину, обмотанную платочком.

Нифига себе, Красная шапочка! Я подавился уже прыгнувшим на язык «А где живет твоя бабушка?», чтоб уж совсем не входить в образ Серого Волка, и задал другой вопрос:

— А мама твоя где?

— Пошла пописать, — не конфузясь, ответила «Шапочка».

Жаль. Я-то разлетелся было напроситься сопровождающим к девочке. Во-первых — безобиднее выгляжу, во-вторых — надо начинать общение с местными жителями. С детьми — проще. Сами много говорят и не удивляются глупым вопросам. Но, увы. У нас тут мама писает.

— А папа?

Если тут и папа отирается — нужно сниматься с якоря и отходить на другую стоянку. Ловить нечего.

— Папа умер, — спокойно заявила девочка.

Отставить якорь. Можно попробовать очаровать мамулю. А вот, похоже, и она…

Молодая — угадал! — женщина, лет двадцати пяти, плотненькая, местный типаж, синее платье в белый горошек, точно такое же, как и на дочке, одинаковые каштановые волосы, заплетены в одинаковые косички.

— Добрый вечер! — улыбнулся я.

— Мама…

— Гара, сколько раз я тебе говорила: не разговаривай с чужими людьми! Пойдем!

Я недоуменно посмотрел им вслед. Чего это она… Хотя…

Забылись вы, батенька. Вы — вовсе не симпатичный и спортивный молодой человек, а осунувшийся, бледный и небритый тип…

Осунувшийся…

Бледный…

Небритый…

С зэковским фанерным чемоданчиком…

За кого она меня приняла⁈

За кого меня принял милиционер⁈

Хотя… Как раз милиционер все понял правильно. Фанерные чемоданы здесь — багаж для небогатых вроде крестьянства, вон, еще один почти такой же стоит. А на зека я не похож. Как раз из-за бледности — те все больше загорелые-прокопченые. Попробуйте целый день лес повалить — обгорите, никакого солярия не надо.

Так что я, с точки зрения менее пугливых личностей — паренек-колхозник.

Ладно. Попутчиков, с которыми можно поболтать, мы еще найдем.

Поезд отходит в час ночи, сейчас, если верить круглым часам над аркой входа в зал ожидания — десять вечера. Три часа можно вздремнуть.

А потом — семь часов в дороге. Отосплюсь…

И, самое главное: Большой Гарт — ДРУГАЯ область.

Сбросим с хвоста милицию.

[1] «На то и волки»

Глава 12

— Привет.

— Ну, здравствуй, коли не шутишь.

За время ожидания поезда до Большого Гарта я успел и поспать — ну, скорее, вздремнуть — и почитать книгу — поверьте, атлас мира, даже совершенно незнакомого, не самое лучшее чтиво — и прогуляться туда-сюда по залу ожидания. Даже рассмотреть свой билет: небольшой картонный прямоугольник, на самом деле небольшой, примерно в спичечный коробок длиной и в полкоробка — шириной. С дырочкой в середине, чтобы удобнее было нанизывать на штырь и множеством мелких дырочек, которыми выбиты дата и время отправления. Называется такой тип билета — билет Эдмондсона. По крайней мере, в нашем мире. И даже не спрашивайте, откуда я это знаю.

Короче говоря, где-то за час до отправления я опух от безделья, отсидел на чем сидел, и готов был взвыть, аки оборотень. Тем более, время располагало — полночь. Но тут, к счастью, начал появляться народ, который рассосался было часам к одиннадцати. Даже начали вырастать хвосты очередей и билетных касс, так что я мысленно похвалил себя за то, что билетик приобрел заранее. Не люблю очередей.

Итак, есть народ и можно приступить к осуществлению моего зловещего плана, муа-ха-ха. Если серьезно — ничего зловещего. Просто мне нужно решить несколько важных задачек, а без помощи сочувствующего населения это не получится.

Задачка номер раз — узнать, кто же я такой. Нет, кирпич мне на голову не свалился и я все прекрасно помню. Вопрос в другом: кем я кажусь окружающим? И если реально зэком — нужно менять имидж. А если не зэком — то кем? Вдруг это вполне подходящий образ и нужно потихоньку начинать ему соответствовать? Или поменять его — если неподходящий. Для того чтобы это узнать, мне нужны незакомплексованные общительные люди, которые не побоятся резануть правду-матку.

Задачка номер два — узнать, как там, в Большом Гарте, с возможностью подзаработать. Хотя бы те же самые вагоны разгружать — можно/нельзя. Для чего нужны люди, которые регулярно испытывают денежные затруднения и находятся в поисках подработок.

Задачка номер три — найти достаточно доброжелательных граждан, к которым можно напроситься на ночлег денька на два-три, а по возможности — и выпросить чего поесть. Да, попрошайкой чувствовать себя унизительно, но моя гордость уже подточена голодом до нужной кондиции. Так что мне нужны те, кто сам частенько недоедает, чтобы понять мои чувства, но при этом всегда готов поделиться последней горбушкой.

Итак, мне нужны молодые, общительные ребята, постоянно голодные и безденежные, но при этом неунывающие и жизнерадостные.

Короче говоря — студенты.

В зале появилось несколько человек, по виду похожих на студентов, возвращающихся из дома