Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

Можно напроситься сторожем в более-менее тихое место, просмотреть за ребенком, еще что-то по мелочи, но мне все это не подходило. Там сто пудов паспорт спросят. А мне что, опять на чемодан показывать? Кстати, как он там? Стоит, голубчик…

Потом ребят слегка понесло, они подзабыли, что я спрашивал насчет подработки на пару дней и начали травить байки о том, кто и сколько зарабатывал. Вспомнили недавно появившиеся стройотряды[5] студентов — ничего, что я пока еще не студент? — откуда можно было приехать чуть ли не в золоте. Парней, впрочем, впечатляли не столько заработки — на них в основном напирал деловитый Маргат — а романтика путешествий. Ну, понятно «А я еду, а я еду за туманом…». Слегка пробежались по разным там шабашникам и прочно углубились в леса-горы-косогоры. Я слушал, примерно складывая в голове картину здешней географии, и заодно подавал реплики, ожидая уместно вставить одну нужную. Даже байку рассказал к случаю.

— Не, у нас не так, — усмехнулся я после одной из особо завиральных историй Маргата, — У вас капусту солят, а у нас соль капустят[6].

— Кстати, Ершан, — Кайман, конечно, самый болтливый и несерьезный, — А ты сам-то откуда?

Ребята здешние. Маргат — раниманский, а его приятели — деревенские. А я… А я, собственно, этот вопрос и ждал.

— А вот угадайте, — хитро прищурился я, как бы подначивая, — По внешности, по приметам. Как… как сыщик этот известный…

Хорошо хоть не ляпнул про Холмса, зовут-то его тут совершенно иначе.

Подначка прошла, ребята заинтересовались. Осмотрели меня. Ну, давайте. Я же не могу прямо спросить, на кого похож, а так, полу в щутку — вполне можно.

— Ну, если поиграть в Корнана Байса… — чуть прищурился самый бойкий, Маргат, — Ты, Ершан, по виду из деревни, но это слишком явно. Стал бы ты спрашивать, если бы се было так просто… Кепка… Борода… Сапоги…

— Сармец? — предположил молчаливый Аркон.

— Может и сармец, а может и нет… — а ты азартный, Маргат… — те бороды подлиннее отращивают, да и волосы у них светлее… Знаю! Ты — талганец!

— Он же в кепке! — не согласился Кайман, — А талганцы такие… Шапочки носят. Круглые.

— Да не, точно талганец! Смотри какой бледный! Деревенские — загорелые, и сармцы — тоже, они же вечно на солнце, а талганцы — в джунглях живут, какое там солнце… Смотри, смотри, удивился! — он ткнул в мою сторону пальцем, — Не ожидал, что догадаемся?

— Ну да… — слегка ошарашенный словом «джунги» кивнул я, — Талганец. Почти. Не совсем, но что-то около и вообще, так что ты угадал.

— А шапка где? — требовательно дернул за рукав рубашки Кайман.

— Продал. В придачу кепку дали, — я прищурился, — Ты глянь, никак моя тетка Мара? Откуда бы ей здесь взяться? Сейчас, погодите, пойду спрошу…

Понятное дело, никакой тетки я не узнал. Просто я давно присмотрел эту старушку, закутанную в платок и тихонько сидящую в углу. Для чего? Вот как раз на такой случай: если меня назовут неизвестно кем — спрашивать, кто это вообще такие, слишком подозрительно, вдруг это не менее известные личности, чем в нашем мире — цыгане и татары. А узнать, что же это за «талганцы» такие — нужно. Значит, что? Значит, нужно уточнить это у совершенно постороннего человека. Который меня видит первый и последний раз в жизни и поднимать тревогу в случае СЛИШКОМ странного вопроса — «Бабушка, а кто такие белорусы?» — не станет, посчитав, скорее, психом.

— Здравствуйте, — сел я рядом с женщиной, — Вы, случаем, не моя тетя Мара будете?

— Нет, милок, не она. И зовут меня Орой, и племянников у меня отродясь не было. Сирота я.

— Ой, простите, тетя Ора. А можно вас спросить? — понизил я голос.

— Ну, спроси. За спрос денег не берут.

— Кто такие «талганцы»? А то ребята сказали, что я на них похож, а я и не знаю, вдруг это чего обидное. У нас в деревне таких не было…

Старушка даже выпрямилась, глаза блеснули. Какая нафиг старушка! Да ей от силы сорок-сорок пять! Это меня белый платочек и усталое лицо с толку сбили. Черт.

— Талганцы — это небольшой народ, живущий на севере, — неожиданно поставленным учительским голосом произнесла она, — в джунглях Талгана. Живут небольшими рабочими поселками, основное занятие — рубка леса и охота, небольшие крокодиловодческие колхозы, считаются людьми угрюмыми и тяжелыми на подъем… И ты на них не очень-то похож, — заключила она, — Разве что бородой. Молодые талганцы не носят короткую стрижку, у них обычно длинные волосы, разве что обрезанные спереди и с боков, чтобы на глаза не падали[7]. Еще у них загорелые лица и вместо кепки — тюбетейки.

Понятно. Я — джунглевый узбек. Зашибись.

[1] Коверный — клоун, развлекающий публику в паузах между номерами

[2]Несмотря на сильную схожесть, между крокодилами, аллигаторами и кайманами есть отличие. Хотя «крокодил» — это название отряда, но внутри него есть семейство «настоящих крокодилов», семейство «аллигаторов», а в последнее входит подсемейство «кайманов». Если коротко: у крокодила морда острая, а у аллигатора — тупая (отсюда следует, что крокодил Гена из мультика — аллигатор). А у кайманов — гребень между глаз и костяные пластинки на животе

[3]Ярмо, понятное дело, на лошадей не надевают, оно для быков, картошку не сеют и кукурузу не жнут. Герой шутит

[4]Рейсфедер — чертежный инструмент, чтобы проводить линии тушью, немного похож на странный пинцет. Рейсшина — чертежная линейка с длинным продольным роликом, чтобы проводить параллельные линии. Кульман — вертикальная доска для черчения, с хитрым приспособлением сбоку под названием пантограф. Основная надпись — табличка в нижнем левом углу чертежа, в которой указано: кто чертил, когда чертил, что это вообще за фиговина на чертеже и из чего ее делать. Выносная линия — проходит от какой-то части чертежа за его пределы, чтобы указать размеры этой самой части. Разрез — условно обозначается на чертеже волнистой линией и штриховкой в зависимости от материала детали. Металл, например — наклонными линиями

[5] Стройотряды — строительные отряды, временные отряды студентов, собираемые во время каникул для участия в строительстве. В целях, так сказать помочь строителям лишни руками, а студентам —