На золотом крыльце - Евгений Адгурович Капба

к этому времени есть как минимум одежда с обувью, телефон, может быть — койка в родительском доме, если повезло иметь зажиточных родителей — целая комната. Свои книжки, своя мелочевка типа зубной щетки, журналов с голыми тетеньками и перчаток для кулачного боя. И все такое прочее. А у меня — нет. Это я про девушку не говорю — какая девушка, если всего две пары носков в наличии?

— Вот как? То есть именно это тебя волнует более всего? — качнул головой Полуэктов. — Зубная щетка и запасная пара носков?

Наступило то самое время, когда стоило вдумчиво попить чаю. Я пил, смотрел на директора, а он — на меня. Подпекало у меня неслабо, так что я не выдержал и выдал:

— Вы думаете, я должен дергаться и переживать по поводу отца, который кукловодит моей жизнью? Забрал меня сначала у матери, потому — у деда с бабой… Да я знаю, что они мне не родные, но если и есть у меня кто-то подходящий на роль отца, то это дед Костя, а не этот неизвестный мне тип. Плевал я на него. Вырасту большой и сильный, стану великим телекинетиком — огрею его цветочным горшком по голове, а если не стану — на самом деле плюну в морду при встрече, — искренность давалась мне легко. — Я понимаю, что он жутко важный и знаменитый, могущественный и влиятельный, и делает то, что считает правильным. Может быть — хочет меня защитить, уберечь, или поступает так, как лучше для клана, или что там у него — ханство, княжество? Папаша думает, что я — его сын, и поэтому он имеет такое право. Это же дичь, Ян Амосович, просто подумайте! Я его видал-то несколько раз, под разными личинами. С чего бы я считал его своим любимым папенькой? Так, какой-то мужик, который переспал с моей мамой, а потом забрал меня из дому. Почему какой-то левый мужик считает себя вправе распоряжаться моей жизнью, м? Так что да, меня интересуют зубные щетки, личные книжки, сменная пара обуви. А точнее — возможность заработать на это все своим трудом.

Директор уважительно поджал нижнюю губу и покивал.

— Рациональный подход. Даже удивительно для парня твоего возраста. Если ты действительно так считаешь, Михаил, то у меня для тебя хорошая новость: по всей видимости, твой отец от тебя отстанет. Возможно, он считает что сделал все, что мог, когда перевел тебя из интерната в колледж после инициации, — его голос был задумчивым.

— Да ладно? — сказать по правде, я даже обрадовался.

— Понимаешь… Многие аристократические кланы очень сильно завязаны на специализацию, — пояснил Полуэктов. — К примеру Боткины — целители, Нахичеванские — демонологи и артефакторы, Демидовы — геоманты. У них множество семейных наработок и методик в этих направлениях, их могущество напрямую связано с правильной инициацией наследников…

— А я, значит, инициировался неправильно? — ухватил суть я. — То есть телекинез — это не то, о чем мечтал папаша? То хрен короткий, то рубашка длинная, получается? Ой, да и пошел он в задницу с таким подходом! Думаю, этот гад настрогал достаточно отпрысков, у него наверняка есть запасные. Пусть занимается.

— А ты чем займешься? — прищурился директор.

— Учебой. Все-таки инициация — шанс один на тысячу, надо его по-полной раскрутить. Ну и работу буду искать… Ян Амосович, у вас есть для меня работа? — в лоб спросил я.

— В каком смысле? — удивился он и даже вперед подался в кресле. — А-а-а-а, ты же думаешь, что голодранец! Ну, кампус у нас большой, рабочие руки всегда нужны, но ты же понимаешь, что по законодательству несовершеннолетние только четыре часа в сутки могут работать, и никакой высокооплачиваемой должности, которая требует серьезной квалификации я тебе предложить не смогу? Как и варианта типа «на вахте отсидеться»…

— Мне скоро восемнадцать, — напомнил я. — А должность любая, я неприхотливый. Могу уборщиком — но у вас роботы-уборщики. Могу на кухне поваренком, или на складе — принеси-подай, или подсобником при слесаре или каменщике. Я так понимаю, что основные работы у вас в вечерние и ночные часы проводятся, после занятий, так меня это полностью устраивает!

— А шуруповерт в руках держать умеешь? — внезапно спросил Ян Амосович.

Я даже чаем подавился.

— Да-а-а? То есть… Да! Умею.

— Мы новый жилой корпус сейчас обставляем, думали в помощь к столяру нанимать кого-то в Пелле, но если ты хочешь… — он шевельнул кистью правой руки, как будто предлагая мне что-то весомое.

— Мебель собирать? — еще раз уточнил я.

— Ну да, кровати, шкафы… Как у тебя в комнате. Новый корпус, для нового набора в следующем году. Мы расширяемся, — с видимым удовольствием проговорил Полуэктов.

— О-о-о-о да! — я чувствовал, что выиграл джекпот, не меньше! — Я умею собирать мебель. И вот что — оплата тогда не почасовая, а сдельная!

Спасибо тебе, Руслан Королев! Надеюсь, на самом деле, ты не рассыпался на осколки, а находишься в лучшем из миров, и тебе там — хорошо, потому что ты — мужик что надо! Надеюсь, кто-то когда-то про меня сможет сказать то же самое.

— И вот еще что, — директор отпил чаю. — Ты сказал на физкультуре, что хочешь заниматься кулачным боем, да? И про перчатки тоже упомянул…

— Ну, у меня неплохо получается драться, да, — признал я.

Я жил… Нет, скорее — выживал в интернате с сентября по май, и дрался если не каждый день, то каждую неделю — точно, особенно последние три месяца. И без ложной скромности скажу: по большей части второй всегда выглядел по итогу намного хуже, чем я. Если, конечно, этих вторых не было двое или трое.

— Запишем тебя в команду по «русской стенке». У нас Атмановские кулачки на носу, свежая кровь не помешает. Потянешь?

В моей голове мелькнула живая картина:

… две толпы коротко стриженных крепких парней, одни — с бело-синими шарфами, другие — с красно-белыми, несутся друг на друга по зеленому лугу. Потом — раздаются крики «вали говно!» и «самый сильный — бело-синий!», и свалка драки, и сбитые кулаки, и треснувшие ребра, и кровь из носу, и вкус победы — в первую очередь над самим собой, чувство преодоления животного страха и приобретения веры: в себя, в друзей, в «фирму»…

— Потяну. Если