Барин из провинции - Дмитрий Валерьевич Иванов

— И мои новые друзья из молодежи, пусть я их ещё и не запомнил по именам, махом наливают в бокал вина, а мэтры русской словесности не гнушаются со мной чокнуться.

Так-с… обстановочка стала теплее. Вторую проверочку я тоже прошёл!

— Я вас приглашаю в императорский университет. Собрание нашего общества будет послезавтра… Жаль, Пушкин в отъезде, — Аксаков уже не воротит нос от провинциала, а любезен.

Выясняется, что это самое «Общество любителей российской словесности» действует при Московском императорском университете. Есть у них и стипендия, и ежеквартальный сборник, куда, дескать, я могу — с протекции, конечно — тиснуть оба своих произведения. Решают там коллегиально, но с таким покровителем, как Аксаков, шанс у меня весомый.

Стараюсь изобразить бурную радость.

Но по факту… Сборник этот, как выясняется, для авторов — бесплатный. Печататься там — дело, конечно, благородное. Но для меня, в моём положении… довольно бессмысленное.

Вечер набирал обороты. Я уже перезнакомился с доброй дюжиной господ, и у большинства есть карточки. Да-да, настоящие визитные карточки. Не с номерами телефонов, конечно — с именем, титулом, званием, а то и адресом. Вот, к примеру: «Николай Петрович Пунш — доктор медицины». Снизу приписка мелким курсивом: «Домашний приём по субботам с 14 до 17 часов». Удобненько.

А я пока выгляжу лохом в этом плане. Ну ничего, когда верну себе свой домик, тогда и подумаю, что там о себе сообщить. «Предводитель дворянства Костромской губернии» например… А поди проверь! Шутка. Врать смысла нет. Но звучит приятно.

— Муж мой в прошлом году скончался… В браке мы были с пятнадцатого года. Вышла замуж за героя войны. Но детей, увы, завести не смогли… — проговорила с горечью Ирина Родионовна Клик, та самая вдова с декольте.

«Что-то важное на войне оторвало, что ли?» — недоумеваю я про себя, но вслух говорю слова утешения:

— Я вот… вообще сирота. Ни отца, ни матери.

Давайте помянем наших близких. А боль… Боль лучше всего смывается новым чувством.

Глаза её теплеют. Ирина сжимает мой локоть чуть крепче.

— Вы непременно должны навестить мой дом,

— говорит она с придыханием. — Я покажу вам всё, что осталось на память от героя войны. Он бы ваше стихотворение точно оценил.

— Готов хоть сейчас, — отвечаю я и ловлю победный взгляд вдовы.

Как же — женщина немолода — уж за тридцать, а такого молоденького дворянчика поймала в свои сети!

Ха! Это ещё кто кого поймал!

— Алексей, вы нас, право, позабыли, — капризно надувает губы рыжая Амалия.

— Господа, там, кажется, во дворе дерутся! — вдруг вскрикивает один из гостей — врач, доктор Пунш, всматриваясь в окно.

Надеюсь, не Тимоху моего бьют.

За окном темно. Освещение уличное тут плохое. Вот в зале — ярко, но смотреть из освещенной комнаты в темень окна — значит, ничего не увидеть.

Били, слава богу, не Тимоху. Но он оказался к этому делу причастен!

Глава 11

Это же надо! Пока одни приглашенные цыгане плясали и гремели браслетами, другие, особо предприимчивые представители этой весёлой и вольной народности сподобились украсть… Нет, не коня, хотя было из чего выбрать: гости ведь прибыли в собственных экипажах, а там и лошади в дорогой сбруе, и кареты добротные. Но всё это — под присмотром кучеров да лакеев. Украли столовое серебро хозяйки усадьбы.

Мы с Тимохой единственные пришли пешком, поэтому охранять ему было нечего — кроме, разве что, моей чести и чужого имущества. И надо же, мой верный кучер как раз это имущество грудью и защитил.

Потом уже он рассказал мне как было дело. Посчастливилось этому пройдохе уговорить на блуд служанку мадам Хитрово. И только они приступили к делу, укрывшись в саду на другой стороне особняка, как на них в темноте свалился сначала мешок с посудой, а потом и молодой цыганёнок.

Тут-то Тимоха и отличился! Цыганёнок с испугу рванул к забору, а Тимоха, обнадеженный кажущейся щуплостью врага, и подбодренный призывами страстной служанки, решил догнать воришку. Но, к несчастью, цыган оказался не трусом и полез в драку, ловко поставив-таки фингал моему невезучему кучеру. И даже, может, и удалось бы сбежать шустрому цыганенку, но вовремя подоспел ещё один служка вдовы, садовник, — дядя немаленьких размеров. Вора он скрутил, мешок отнял и крик поднял — в общем, всё как положено. А Тимоха теперь — герой вечера, и поклонниц у него среди дворовых явно прибавилось.

Чёрт, иной раз человеком простого сословия быть выгоднее. Во всяком случае проще: ни тебе дуэли за слово, сказанное невзначай, ни церемоний лишних, ни простоты нравов в отношении секса между слугами. А тут — всё окольцами, да через реверансы приходится делать. Как вот, например, отказать Амалии?

А «моя» вдовушка уже попрощалась со всеми, в том числе и со мной, и ушла. Но недалеко, и сейчас, сидя в экипаже, ждет меня за поворотом, подальше от чужих взглядов. Чую, долго ждать не будет! Я этих баб знаю!

— Ах, я бы с удовольствием проводил вас, мадемуазель, да только слуга мой, увы, пострадал — глаз нехорошо выглядит. Придётся доктора искать, авось не ослепнет.

— Подумаешь, кучер какой-то, — фыркнула Амалия.

Согласен, конечно, в глубине души, но ведь признаваться в истинной причине отказа не могу. Поэтому продолжаю разыгрывать образ человеколюбца.

— Я был бы счастлив пригласить вас куда-нибудь на обед, — говорю я, попутно плотоядно рассматривая девицу.

— А куда же, куда? — оживляется рыжая, и

глазки её заблестели.

— Позвольте, пусть это будет для вас сюрпризом, — наклоняюсь ближе и почти шепчу в ухо.

Лох-Алёшка на моём месте начал бы мяться:

«Я ничего тут не знаю… а может, вы посоветуете, где бы нам посидеть?..» А потом бы, глядишь, и повели его в какую-нибудь дорогую ресторацию. Нет уж, место выберу я сам! Да хоть у вдовы спрошу — она-то знает, где кормят прилично и без грабежа. А то я этих тарелочниц знаю.

— А вы, я гляжу, не торопились, Алексей Алексеевич, — мягко, но укоризненно заметила Ирина Родионовна.

«Заждалась моя кобылка», — самодовольно подумал я, попутно разглядывая служанку, в карете с которой приехала Ирина Родионовна. А служанка хороша — кровь с молоком, русая коса в мою руку толщиной, и глаз блестит так… масляно. Я оглядел прелести девушки, которую,