Глубина - Танё

Она увидела как современные электронные устройства вроде голограммного видеоэкрана, так и деревянный проигрыватель виниловых пластинок. В окружении не было единого стиля. Интересно, нравилось ли родителям что-то из этого?

В конце концов ее взгляд задержался на планшете. Ей стало любопытно, что за письма приходили, с кем мама с папой созванивались в последний раз и какие фотографии хранились в облачном хранилище. Но этих моментов, вероятно, не существовало даже за черным экраном. Сонюль медленно провела рукой по планшету и убрала его.

– Было бы неплохо, если бы он просто включился.

– Почти вся электроника не работает. Если она не была герметично запечатана, то ничего не спасти.

– Жаль, что мы не можем увидеть сохраненные данные. Фотографии и разговоры.

– Ага, – Сонюль кивнула, будто только сейчас осознала это. – Точно.

Сухо оставила мимолетные воспоминания в комнате и вышла. Голос ныряльщицы прозвучал изнутри шлема.

– Знаю, что это за чувство. Многие взрослые не могут выбросить старые мобильники, даже если те превратились в бесполезные кирпичи. И каждый раз, когда они вспоминают о них, нажимают кнопку питания и надеются, что экран снова загорится. Но я не понимаю этого.

– Не понимаешь чего? – переспросила Сухо.

– Какой бы классной ни была мобильная связь, если отключить электричество, все пропадет. Раз что-то было настолько ценно, нельзя было просто распечатать и носить с собой? Иногда я задумываюсь: раньше люди выбрасывали даже исправные вещи, значит ли это, что воспоминания были не особо ценны?

– Эти люди не пренебрегали своими воспоминаниями. Просто технологии слишком хорошо справлялись со своей задачей. И делали это незаметно, – произнесла Сухо, вспоминая рекламный слоган: «Проверенная облачная служба хранения данных сохраняет ваши данные на серверах в 56 странах мира…» – Просто мир был таким. Мир, где можно было увидеть перед глазами что-то исчезнувшее или находящееся очень далеко. Это было настолько естественно, что отпала необходимость хранить что-то осязаемое.

– Хм… – послышался неопределенный звук согласия. – Похоже, чтобы понять это, нужно было тогда жить.

– Наверняка, – кивнула девушка-андроид и направилась в свою комнату через гостиную.

Водоросли, укоренившиеся на ковре, обвили ее ноги, как гладкие шерстяные нити. Они были мягкими и скользкими, но чувство дискомфорта в груди не покидало Сухо.

Дверь была немного приоткрыта. Когда девушка толкнула ручку, та полностью распахнулась, и в темноте появилась голубая квадратная форма – окно занимало половину одной стены. Мягкий свет струился из рамы и окутывал всю комнату.

Что-то в комнате изменилось, что-то осталось прежним. Кровать была знакомой, но велотренажер – новый. Порванная электрическая гитара напоминала костлявую глубоководную рыбу, а масляные краски выглядели как стая анчоусов. Кроме того, было много других интересных предметов: робот-кошка, голограммный видеоэкран с логотипом какого-то певца и пульт управления от дрона.

Все выглядело странно – словно вещи, которые до выписки из больницы оставались лишь в мечтах, начали притрагиваться. Ничего не сочеталось друг с другом. Некоторые коробки даже не были распакованы. У Сухо возникло то же чувство дискомфорта, что и в комнате родителей, и это вызывало множество вопросов. Она начала размышлять:

Что, если жизнь после выписки сложилась неудачно как для нее, так и для родителей?

Что происходит, когда ожидания превращаются в разочарования?

Что делают люди в таком случае?

– Сухо, это… ты… это… – Дрожащий голос вдруг раздался в динамиках шлема.

Девушка-андроид, потеряв дар речи, подошла к кровати, где стояла Сонюль. Когда свет фонарика приблизился, очертания черной массы стали четче. Сухо на мгновение замерла, а затем быстро сняла одеяло. Там лежала другая ее копия. Ее тело было изуродовано, будто все, что было ниже плеч, просто оторвали, оставив только голову. Одеяло выглядело плоским, потому что не было тела, которое оно бы прикрывало.

Сухо долго смотрела на свое лицо, затем медленно повернула голову и обвела взглядом комнату. Теперь она поняла источник своего дискомфорта, а также причины, по которым родители загрузили воспоминания о больнице вместо того, чтобы передать накопленные данные первого тела. Девушка посмотрела на Сонюль, держа голову в руках. Казалось, она не выдержит, если не поделится возникшей мыслью. Ей было нужно какое-нибудь опровержение. Она надеялась услышать хотя бы слова непонимания.

– Ах, да… Ты ведь говорила, что не понимаешь, почему люди оставляли свои воспоминания только на компьютерах. Теперь этому есть объяснение. Информацию на компьютере можно редактировать по своему усмотрению: что-то можно удалить и восстановить в любое время, потому оно все еще кажется настоящим. Посмотри, я такая же.

Лицо Сонюль стало серьезным.

– Но… это не так, – ответила ныряльщица после долгой паузы.

– Почему?

– Я тоже знаю, что такое воспоминания. Они похожи на вещи Юан, которые собирает Учхан. Что-то, что уже закончилось и что нельзя изменить. Можно просто держать их рядом и иногда смотреть на них. Но ты ведь не такая. Можешь сама думать и постоянно меняться.

Словно боясь, что Сухо куда-то убежит, Сонюль крепко схватила ее за плечи обеими руками.

– Так что даже если твои родители сделали тебя, потому что продолжали скучать, они не должны были относиться к тебе так.

Это звучало слишком наивно, чтобы развеять сомнения, однако каким-то образом принесло утешение.

Сухо слабо улыбнулась.

Глава 7. Конец и начало

После возвращения из Сеула Сухо сразу же подсоединила старое тело. В мастерской были только Чжио и Сонюль. Дядя все еще оставался на горе Тунчжисан, а Учхан ушел в сторону тростникового поля.

Казалось, после выписки из больницы можно сразу вернуться в мир, где живут другие люди. Раньше Сухо в это верила. На самом деле девушка лишь приближалась к этому миру, но время шло, а она не могла полностью стать его частью. Это было похоже на ситуацию, когда птица, летящая к оставленному на столе маффину, врезается клювом в прозрачное стекло и падает. Существовала преграда, которую нельзя было увидеть, но можно было почувствовать. И если пытаться пробиться через нее силой, возникало ощущение, что разобьешься сам.

– Дядя, даже не спросишь, что мне налить?

– А. – Кён медленно моргнул и только тогда понял смысл ее слов. – Ты же не можешь пить воду.

– Это же вопрос атмосферы, – коротко ответила Сухо, сев за стол. Как только она включила телефон, на экране отобразилось множество пропущенных звонков. Под ними было одно уведомление с новостями: война между Китаем и Россией постепенно обостряется. Говорили, что Индия тоже готовится сделать ход. Хотя события имели огромный масштаб, подобных новостей было много. В эту эпоху такие вещи действительно стали обычным делом.

Это было время изоляции и бедности. Низкие процентные ставки и широкомасштабное