Апостол Кармы - Максим Злобин

ухажёров у Рыжиковой был колоссальный; насмотренности на чудаков всех мастей у неё теперь не отнять. Так пусть лучше Сергей задаёт такие вопросы, чем ведёт себя как некоторые…

Помнится, был один товарищ. Первое и самое важное, что он решил узнать о Ксюше после встречи и поцелуя в щёчку: «Как ты относишься к оральному сексу?»

На второй строчке топа подобных вопросов стоял: «А ты везде такая рыжая?», — и замыкал призовую тройку: «Не смущает ли тебя, что я женат?»

— На самом деле я бы с радостью устроилась по специальности, но… в Переславле? — Ксюша пожала плечиками. — У нас ведь само словосочетание «Здание Суда» теряет всякий смысл, — зашла она на уже проверенную штатную шутку.

— Почему?

— Потому что на время ремонта у нас тут не Здание, а Подъезд Суда. От щедрот мэрии, правосудию отвели четыре квартирки в двухэтажном доме, в аккурат между барбершопом и супермаркетом.

— И как давно идёт ремонт?

— Года два, может три.

— Понятно, — улыбнулся Каринский. — Знаешь, мне очень нравится твоё чувство юмора. Благодарю вас, — а это он обратился к официантке, которая разлила вино по бокалам.

Ксюша тем временем села на своего любимого конька. Начала рассказывать о том, что в Переславле всего двое судей. Что оба работают испокон веков и старательно игнорируют выход на пенсию. И что устроиться к ним помощником невозможно, ведь всё тёплые места уже заняли их родственники.

— Адвокатом, прокурором или нотариусом тоже без вариантов. Мне местные за такую работу горло перегрызут, а потом сами же себя и оправдают. Про судебный аппарат для аристократов вообще молчу, а в частную юрфирму без резюме не сунешься. Разве что секретаршей.

— Почему тогда не уедешь? До Москвы полтора часа, если без пробок. Там ведь наверняка можно что-то подыскать.

— Не могу пока что, — ответила Ксюша. — Из-за мамы.

— Ой, — Каринский чуть стушевался. — Прошу прощения если лезу не в своё дело, но почему?

А вот и больная тема подъехала.

Нет, Алёна Вавиловна Рыжикова не была инвалидом, и даже чем-то смертельным не болела. Нет, за ней не нужен был какой-то специальный уход. И нет, она до сих пор трудилась и была в состоянии себя обеспечить.

Пускай и без излишеств, но всё-таки.

Настоящая проблема заключалась в том, что Рыжиковы обитали в Переславле-Залесском не так уж давно, — перебрались из совершенно другой области, — и в этом городе у матери не было ни друзей, ни родственников. Знакомых и коллег сколько угодно, а вот людей, на которых можно действительно положиться — нет.

Переехать в Москву вместе у них не получалось по финансам. Во время учёбы Ксюша вечно винила себя за то, что находится далеко от матери, и как только получила диплом сразу же вернулась домой. Не будь дурой или эгоисткой, Алёна Вавиловна чуть ли не метлой выгоняла дочь обратно и говорила, что ей и одной нормально живётся, и что Ксюше нужно строить карьеру, и что давай уже, шуруй отсюда…

— … может быть я сама себе надумываю эту проблему, а может быть это именно я боюсь остаться одна, — продолжила свою рефлексию Ксюша и вдруг: — Ой, — поняла, что только что рассказала всё это вслух.

Внезапно.

И очень странно. Через серию аккуратных наводящих вопросов, Каринский вывел Рыжикову на откровенность. И при всём при этом они говорили о ней. О ней! На свиданиях Ксюша к такому вообще не привыкла.

Обычно она была в роли слушателя, и чего только не выслушала. Про нелёгкие судьбы своих неудавшихся ухажёров, про мотоциклы, про рыбалку, про холодное оружие и даже про разницу варкрафтовских и вархаммеровских орков, — человек, который поведал ей об этом был вне себя от Ксюшиной неосведомлённости.

А тут вдруг… вот так. И где же подвох-то? Где он, чёрт его дери⁈

— Может быть наконец-то расскажешь о себе? — поспешила закрыться Рыжикова.

— А что тебе интересно?

— Что-нибудь.

— Хм-м-м…

Тут как раз подоспела паста с лисичками, и Ксюше удалось спокойно поесть. Зато Каринскому пришлось выкручиваться, расставляя паузы правильным образом. Так, чтобы не говорить с набитым ртом, и при этом не дожидаться пока у него всё остынет.

И у парня получилось.

В лёгкой непринуждённой манере он весьма коротко выложил перед Рыжиковой всю свою биографию: короткое детство в Переславле, затем Новая Земля, учёба в Академии и вынужденное возвращение.

Военный то есть. Без пяти минут лейб-гвардеец Его Величества. Это объясняло то, как парень умудрился справиться с теми негодяями в банке, однако вообще не объясняло, как именно он пользовался при этом различными магическими техниками.

— Думаю, тебе показалось, — просто ответил Сергей, не придавая вопросу особого значения.

А что до семьи:

— … мать погибла, когда мне было семь лет. Никакой драмы, обычный сердечный приступ. А вот отец… отца совсем недавно обвинили в государственной измене. Ошибочно. Я абсолютно в этом уверен. И очень надеюсь, что тебя это не смутит.

— Нисколько.

И действительно. К тому моменту, когда подали десерт, Ксюшу уже ничто не смущало.

— Похоже на шарлотку, — прокомментировала она яблочный Тарт Татен. — Только без дна, — а сама задумалась.

Где причуды Каринского? Где его пубертатные заскоки, сальности и неудачные шутейки? Где та инфантильность, к которой она так привыкла? Не узнавая саму себя, Рыжикова уже готова была влюбиться, но тут:

— Кхм-кхм, — прокашлялся Сергей. — Есть ещё одна тема, которую я хотел бы с тобой обсудить.

— Говори, конечно.

— Пока я тебя слушал, у меня родилась очень интересная идея. Дело в том, что с недавних пор я возглавляю одно ведомство. Здесь, в городе.

— Очень интересно.

— Да, — кивнул Каринский. — Так вышло, что сейчас мне позарез нужен хороший юрист, и теперь я всерьёз думаю предложить эту работу тебе.

Бах! — ударил в голову катарсис. Линзы розовых очков начали трескаться и осыпаться. Едва возникнувшие надежды разрушились, и обида накатила такая, что аж в глазах защипало. Первый вменяемый мужик, который позвал Ксюшу на свидание, был заинтересован не в ней…

Точнее в ней! Но как в работнице, а не как в девушке.

— Понятно, — сказала Ксюша, отодвинула недоеденный Тарт Татен и скрестила руки на груди…

* * *

Так…

Так-так-так, чего началось-то? Как говорится: «нормально же общались». Честно говоря, я уже по полной проникся к этой рыжей прелести. Внешние данные — это вообще отдельный разговор. В банке она была одета как офисная мышка, и тогда я не смог оценить всё это роскошество в полной мере.

Но внешние данные — внешними, а проникся я из-за другого.

Ну ведь это же первозданная, незамутнённая милота. Немного чудаковатая, чуток несуразная