Не тот год III - Михаил Владимирович Баковец

успел полгода провести в составе Красной Армии во время Польской кампании. Служил в артиллерии. После контузии один глаз стал совсем плохо видеть и испортился слух. На фронт его не взяли. Но записали в московский истребительный батальон, в подразделение, которое занималось патрулированием улиц, поддержкой милиции, охраной важных объектов. То есть, совсем не то, чего желала душа покалеченного, но не сломленного бойца. Невольно я вспомнил тысячные толпы из видеорепортажей на пограничных пунктах вроде Верхнего Ларса. Молодые, здоровые, получившие всё, что нужно в жизни стремительно бросились прочь из страны в тот момент, когда она нуждалась в их помощи. Из той страны, которая дала им всё, чем они владеют. Честно признаюсь, но, когда в новостях проскакивали истории проблем, которые обрушились на головы этих трусов «за бугром», я испытывал удовлетворение. По дело́м!

Кстати, выходит, я ошибся, приняв «истребителей» за полностью гражданских штрафирок. Один и повоевать вон успел. Правда, времени уже прошло немало. Да и род войск, возможно, сказался.

— Товарищ капитан, — в самом конце нашей беседы один из патрульных предупредил, — если вы дальше так пойдёте, то будьте осторожны. Там Тишинка будет. Ну, в смысле, Тишинский рынок. Там столько всякой мрази крутиться! — он сплюнул под ноги, демонстрируя своё отношение к тамошнему контингенту. — На половине клеймо ставить негде. А каждого пятого хоть сразу без суда к стенке ставь.

— Да хватит тебе, Ефим, — одёрнулся «истребителя» напарник. — Люди там нормальные торгуют. Не от хорошей жизни понесли на прилавки своё добро. Им самим от бандитов достаётся ого-го как.

— Спекулянты они все, — сказал, как отрезал первый патрульный. И вновь выдал предупреждение. — Так что будьте там осторожны. Вы одеты хорошо. Из-за этого к вам могут прицепиться бандиты. Хитростей у них с короб и пару пригоршней припасено, чтобы людей обмануть и ограбить. Любых людей.

— На мне они зубы обломают, Ефим, — хмыкнул я. — Сам до войны подобную мразь гонял по «малинам» и отправлял в лагеря. Только не в Москве, конечно, — пришлось немного слукавить, чтобы не получить расспросы стиле «а с кем служили, а кого поймали, расскажите, а то страсть как интересно». — Но бандиты они везде бандиты. Знаю, что от них ждать и как следует встречать.

— Пуля по ним всем плачет, — уверенно произнёс мужчина.

— Полностью согласен, — кивнул я в ответ, ничуть не кривя душой.

Услышав про Тишинский рынок и описание, данное «истребителями», у меня и мысли не закралось, что свернуть. Это же Тишинка! В своей истории мне так и не довелось побывать на этом рынке. А потом его снесли и поставили обычный торговый центр. Тот самый, которых в Москве два вагона с тележкой. Считай, что убили место, которое делало Москву Москвой. По слухам из интернета, именно там снимали одну из сцен замечательной комедии «Операция Ы». Сколько в них правды не знаю. Зато сейчас у меня есть возможность вживую оценить данное легендарное место. Что же до криминала, который в это время на рынке расплодился, как блохи на бродячей псине, то — бандитов бояться, значит, в милиции не служить!

Несмотря на время далеко за полдень, народу на рынке оказалось полно! Деревянные дощатые павильоны были полны всякой всячиной. Общее количество продуктов равнялось примерному количеству всему остальному. Здесь можно было купить от бумажного кулька с ржаными сухарями, черными, будто намазанными гуталином, до огромной фисгармонии с поцарапанными стенками. Превалировали в качестве торговцев немолодые мужчины и женщины всех возрастов. С тётками лет тридцати-сорока рядом переминались и журились от холода девчонки лет семи-восьми и старше.

Несколько раз в толпе я ощущал, как по пальто торопливо проходят чьи-то ловкие и наглые руки, ощупывая карманы и решая насколько реально у меня что-то стащить. После второй такой попытки я чуть не поддался порыву двинуть локтем в ответ. Но тут же подумал, что в ответ мне может чуть попозже прилететь заточка в бок.

Раны, собственно, не боялся. Я наложил на себя защитный заговор едва только подошёл к воротам рынка. Как говорится, береженого Бог бережет. Но вот пальто и костюм под ним было жалко. Может потом и заштопают в ателье так, что будет и не найти дырку. Но я всё равно буду уже знать, что вещь не просто не новая, а вовсе дранная. Вот так забота об одежде кому-то сохранила целыми рёбра.

Путешествие по рынку привело меня к нескольким дощатым ларькам самого захудалого вида, на прилавках которых лежали всевозможные клинки. От складного перочинного ножа до сапёрного бебута времён первой мировой войны. Один из этих изогнутых кинжалов привлёк моё внимание. Было видно, что оружие повидало жизнь. Но при этом сохранило полностью всю свою функциональность. Я не знал насколько законно приобретение клинков в это время. Но удержаться от покупки не смог. В крайнем случае, буду надеяться на свою особость и приближённость к вершинам власти. К бебуту приобрёл кавказский кинжал кама в серебряных слегка царапанных ножнах со специальным крепление для маленького прямого ножа, который продавец обозвал подкинжальником. И кинжал, и его «подмастерье» были откованы из булата или дамасской стали. На это я и купился.

Но это было только начало. На прилавке самого последнего павильона лежали ножи и кинжалы, которые я видел только в играх, в которые гонял в старших классах. Это были так называемые траншейные ножи и несколько японских образчиков. Чёрт их знает, как последние оказались в Москве. Может, какой-нибудь ветеран Русско-японской решил в тугую годину скинуть свои трофеи, тщательно укрываемые ранее под половицей в бараке.

Здесь продавец поимел с меня весьма круглую сумму. Но я ничуть не жалел. Деньги — это деньги. У меня их чуть ли не полчемодана. Зато какую коллекция в одно мгновение удалось собрать! Ножи танто с круглой гардой и без неё.

Также приобрёл траншейный нож с деревянной рукоятью с вырезами под пальцы с закрытой гардой из стальной широкой и толстой пластины на которой со стороны пальцев были приклёпаны пять пирамидальных выступов и двадцатисантиметровым трёхгранным клинком. Словно кто-то взял из мастерской трёхгранный напильник, обточил его, заострил и посадил на рукоять от сабли, на которую наплавил выступы, а потом обточил до тупых шипов.

И ещё взял один траншейный нож чуть меньше размером, чем предыдущий. Он имел четырнадцатисантиметровый клинок в виде сплющенного ромба с заметной центральной гранью. Рукоять была латунная, отлитая заодно с кастетом с круглыми отверстиями под пальцы. На обухе торчала двухсантиметровая четырёхгранная шишечка с резко сведённой в конус вершинкой. На боковой стороне рукоятки имелась глубоко выбитая надпись: