Хозяйка - Степан Александрович Мазур

В этот день, взобравшись с палками на ближайшую пешеходную сопку, он и повстречал их. Представителей другого лагеря. Ни Клуба, ни Антиклуба, но сил, что пытались играть на себя, создавая территорию, которая управлялась и тем, и другим, но с заметным опозданием или иногда даже игнорированием запросов «сверху».

— Разрешите представиться, — протянул отцу руку мужчина в пиджаке под костюмом-тройкой. — Всеслав Олегович Доброславский. Представитель…

— Я знаю, кто вы, — улыбнулся отец, ведь информацию я ему предоставила ещё до того, как по сопке к нему подобрались эти люди с серьёзными лицами. — Что вам от меня нужно?

Он едва заметно улыбнулся и признался:

— У нас к вам комплексное предложение по ряду вопросов.

— Я думал, после блокирования подводного города на Байкале, мне на Родину путь закрыт.

— Ну что вы, Игорь Данилович? — вновь улыбнулся Доброславский. — Мы просто изучали риски. Сами понимаете, после ямы Сколково, мы относимся к новым идеям более осторожно.

Группа лиц спустилась с сопки вместе с отцом. Я предлагала вызвать полицию или нанять охрану в ближайшей конторе для молниеносной операции по освобождению, но он отмахнулся от этого предложения. И они присели на лавочку возле пруда, продолжая разговор.

— Игорь Данилович, как вам известно, наш вектор развития сместился к ускоренному освоению Арктики.

— Да, я заметил успехи по созданию инфраструктуры Северного Морского пути и слышал о новых атомоходах.

— В процессе освоения территорий, мы откопали в Арктике нечто… особое, — вдруг огорошил Доброславский.

— В каком плане? — переспросил отец, складывая телескопические палки до размеров ручки, после чего обе засунул в карман. — Вирус? Супербактерии? Бессмертный грибок? Что ещё хранит вечная мерзлота?

— Нет, Игорь Данилович, — покачал головой Доброславский. — Это лучше объяснят люди вашего уровня. Но насколько я понимаю, арктический артефакт удивил всех наших яйцеголовых. Однако, чтобы получить к нему доступ, вам придётся заняться целым спектром текущих задач, стоящих перед отечественной наукой.

— Например? — едва не рассмеялся в ответ Невельской.

Пульс его подскочил и в крови намешалось столько всего, что я сделал вывод — взволнован, заинтригован, но более обескуражен таким подходом в лоб.

— Орбитальная верфь, лунная база, марсианский корабль, — скупо перечислил Доброславский и поднял палец. — Но сначала нам нужно догнать запад с роботами. Военными роботами.

— А как же гражданские?

— Это сопутствующее мероприятие, — ответил Доброславский и приподнялся. — Сейчас вам на почту пришло письмо. Ознакомьтесь по возвращению. Мы же можем рассчитывать на то, что потом оно будет удалено?

— В этом нет необходимости, — снова улыбнулся отец. — Ноя?

«Да, Отец?»

— Ознакомилась?

«Да, Отец».

— Удали.

«Готово».

— Что там?

«Похоже, тебе стоит принять их предложение и вернуться в Россию».

Отец поднялся со скамейки следом и без сомнения протянул руку Доброславскому со словами:

— Раз вам удалось впечатлить мой искусственный интеллект, то игра стоит свеч.

Состоялось крепкое рукопожатия, что для некоторых людей значит больше, чем жест приветствия, доверия и понимания. Глядя на это, я полностью погрузилась в изучение рисков инвестиций в далёкую северную страну, что хоть и была на периферии мира технологий, однако могла легко предоставить мне необходимые мощности и просторы. На её территории было вдоволь места для полигонов, а мощностей и ресурсов хватило бы для развития любых типов технологий на неограниченное время. Но русские предпочитали атомные технологии. Это их щит и меч. И глядя на него, «периферию» предпочитали оставлять в покое. А мне только это и нужно — слепая зона, где за мной больше не смогут следить.

Обратно в гостиницу Невельской так и не вернулся. И едва парк закончился автомобильной дорогой, как к обочине подъехал чёрный тонированный внедорожник с правительственными номерами. Отец сел в него без всяких сомнений. Он был уже не тут. Он весь там, в состоянии решений проблем, поставленных перед ним. Но если даже скудный человеческий мозг в состоянии оценить масштаб поставленных задач, то я вовсе разогналась почти до предела своих ресурсов.

Атомный флот, ядерная триада, ракеты с гиперзвуковой технологией систем точечной доставки и универсальные дроны, БПЛА широкого спектра… Россия могла уничтожить мир десяток раз, разбив все противоборствующие лагеря, но не делала этого. Её смысл состоял в созидании, что и прослеживалось в её истории.

Россию больше интересовало покорение космоса: первый спутник, первый человек в космосе, первый выход человека в космос, первые луноходы, первые зонды на Венеру, Меркурий и Марс. Люди, живущие на этой огромной территории, словно не ценили отпущенного им пространства и всегда мечтали о большем. Они словно желали весь мир, за пределами материнской планеты. И это желание если и притупилось с развалом Союза, то полностью не иссякло и в плане освоения космоса страна не вышла из первой пятёрки.

Но больше меня поразили ядерные технологии замкнутого цикла. Это оказалась первая страна, способная получать энергию из деления ядер, при этом не накапливая ядерных отходов, а полностью его перерабатывая в ближайшей перспективе. Оставалось лишь дать им мини-атомные станции, и больше не будет нужды перекрывать реки, выдавливать крохи из «зелёной энергетики» — энергии солнца и ветра, что на поверку оказывалась ещё грязнее, чем использование углеводородов, ведь отслужившие своё ветряки и солнечные панели снова требовали переработки по истечению срока годности, что снова требовало энергий. В глобальном масштабе эти жалкие потуги лишь веселили меня.

Я до того увлеклась, что не сразу вернулась к разговору в автомобиле, что, судя по картам, спешил в сторону частного аэродрома.

— Игорь Данилович, я рад, что вы приняли предложение, — признался Доброславский и добавил. — В ваше распоряжение могут поступить ресурсы кластера Сколково и прочего Подмосковья, а также лучшие умы обеих столиц.

Отец кивнул и спросил меня:

— Ноя, в каком городе нам лучше расположиться? Под Москвой?

«Это не эффективно. Нам нужен Новосибирск. Третья столица — научная, подойдёт как нельзя кстати. Срединный город, рядом обилие просторов, вся подходящая инфраструктура есть, включая космодром Восточный не так далеко, а научные кадры можно переселить в Академгородок. Раньше это была столица научного прорыва. Можно возродить эту традицию».

— Я предпочитаю Новосибирск, — добавил отец.

— Но почему, Новосибирск? — удивился Доброславский.

— В душе я знаете ли, сибиряк, — улыбнулся отец, пока я скупала объекты энергетики, резервировала