Воин Ордена - Максим Шторм

— Триста. Триста бойцов на всю округу.

— И всё? — изумился я. — Как такое возможно? А если не дай бог…

Сержант немного замедлил шаг, приостанавливаясь перед широкой, окованной железом дверью, ведущей во внутренний двор. Он нахмурился:

— Сплюнь, дурень! Конечно, в случае необходимости рядом с нами встанет и городской гарнизон. А там вояк тыщи две будет. Но в общем, думаю, ты понял, как тут дела обстоят.

Я промолчал. Да в одной только крепости Часовых способны уместиться эти две тысячи. Не считая прочих. Значит, значит дела тут и взаправду не ахти. Перемирие с Ведьмами? Кто кого опасается? Ответ напрашивался сам собой. Я невольно поёжился. Если нечисть решится на массированный прорыв границы, то жалкая горстка Часовых их не сдержит. Или сможет? Вдруг я просто о многом еще не знаю? Ведь несли службу здесь и маги, способные поддержать воинов Ордена. Дирижабли, силовые доспехи, всяческое оружие. Учиться. Я должен учиться.

Выйдя во внутренний двор, мы оказались под хмурым низким небом. С тех пор, как я здесь оказался, я ни разу не видел солнца, хотя до осени было еще далеко. Сержант направил меня к низкому, вытянутому строению, похожему на длинный каменный сарай, крытый тяжёлой замшелой черепицей.

— Казармы, — пояснил он. — Здесь и проживает основная часть рядового состава. В самом замке комнаты только для командующих и вспомогательных служб. Воины живут в одном месте, отдельно.

— Чтобы в случае тревоги одновременно всех поднять и поставить в штыки, — понимающе кивнул я, вызвав снисходительную ухмылку сержанта. — И меньше бегать по замковым лестницам и закуткам.

— Соображаешь. Поскольку ты у нас пока обычный воин, жить будешь вместе со всеми. На то время, что находишься в городе. Хотя, как потенциальный командир ты имеешь право на проживание в собственном имении. Но тут видишь, какая штука…

Мы уже шли по замощённому древней брусчаткой двору. Я подсказал:

— Но этот вопрос будет решать исключительно капитан Кречет.

— Правильно. Послушай совета такого старого вояки, как я, Бестужев…

Сержант остановился и назидательно ткнул меня в грудь пальцем.

— Если вернёшься живым из намеченного на завтра рейда, да ещё и в походе не оплошаешь, Кречет через пару месяцев поставит тебя минимум сержантом и даст десяток под личное командование. Толковые офицеры ему нужны до зарезу. А ты явно не дурак. Кто тебя надоумил не светить грамотой от князя Рокоссовского? Ты ничего не мог знать о том, как тут всё устроено, тут я твёрдо уверен. И если бы ты с ходу начал размахивать этой бумажкой перед носом Кречета, он с психу её бы и читать не стал. Забил бы тебе в глотку и вся недолга.

Я по-новому посмотрел на Корнедуба. А этот седовласый Часовой был не так прост, как изначально мне показался. Но, повторюсь, он вроде ко мне относился неплохо. Я прислушался к внутренним ощущениям. После схватки с волколаком мой Родовой знак опять впал в беспробудную спячку.

— Капитан «Хорька» Еремей Могильный.

— Так и знал, — удовлетворенно хмыкнул в усы сержант. — Старый пират тот ещё прощелыга и хитрец, но человек недурной, чтобы о нем капитан не рассказывал. Меж собой они не особо ладят.

Подойдя к казарме вплотную, я понял, что ошибся с изначальной оценкой ее размера. Она оказалась намного больше и рассчитывалась на гораздо большее число служивых.

— Давно, ещё во времена Великой войны, тут постоянно проживало не меньше тысячи-полутора Часовых, — подтвердил мои догадки сержант, открывая на тщательно смазанных петлях тяжёлую двустворчатую дверь. — Два десятка боевых магов. А сейчас? Рогволд да Трофим. Леонида я уже и в рассчет не беру! Этот трухлявый пень в два раза старше меня, забыл половину заклинаний и опасен больше для себя, чем для нечисти! Да… А городской гарнизон? Раньше насчитывал десять тысяч солдат. Потом, потом наступило то, что наступило, когда пала старая Столица. Затем появление новой, поражённой ведьминой скверной границы, расколовшей государство с севера на юг на две части, и позорное то ли перемирие то ли затишье перед бурей, длящееся и по сей день вот уже почти сотню лет. Ну, сдается мне, ты это и так знаешь не хуже других. Входи, Бестужев, входи.

Мы вошли в просторный тамбур, где на страже стояли два угрюмых парня, в коже и кольчугах, с мечами на поясах. Я увидел развешанные по голым стенам арбалеты, пики и колчаны с болтами. За потёртым деревянным столом сидел грузный человек, в черном мундире. У него не было левой руки ниже локтя. Перед ним стояла миска с тушенной капустой и бобами, рядом лежало пол буханки хлеба и высился кувшин с водой. Я понял, что не успел позавтракать. Больничная похлёбка пришлась мне по вкусу. Дарья всегда приносила полную тарелку с самыми сочными кусками мяса. Эх, Дашка…

— Здарово, Федя, — первым произнёс однорукий, приветственно взмахнув культей, правой рукой он сноровисто зачерпывал полную ложку бобов. — Ты это кого нам опять приволок? У нас тут не гостиница, понимаешь, всех желающих вместить не можем, не резиновые.

В его глазах заблестели весёлые огоньки. Хмурые рожи вооружённых парней осветились невольными ухмылками.

— Принимай нового постояльца, Глеб, — сержант указал на меня. — Выпускник Академии Алексей Бестужев. Он прибыл на «Хорьке» с теми обормотами, что я приводил ранее.

С лиц парней ухмылки как ветром сдуло, когда они услышали моё имя. Наверно здесь фамилию Бестужевых знают все, от мала до велика. Глеб, бывший, как я понял, комендантом в казарме, неверяще вытаращился на меня, словно увидел диковинного зверя в зоопарке. Я держал морду кирпичом, вытянувшись во фрунт, как и подобает новобранцу. Пусть большие дяди сами разбираются, как со мной быть.

— Бестужев? — эхом отозвался комендант, выпуская ложку с так и не донесёнными до рта бобами из пальцев. — Это, Федор Яковлевич, ты и в самом деле… Эээ… Так его назвал?

Корнедуб тяжко вздохнул и сказал, словно объяснял малому ребенку.

— Ты что, вместе с рукой еще и ушей лишился, Глебушка? Я же тебе ясно сказал, это наш новый боевой товарищ и Часовой Алексей Бестужев. Да, да, тот самый. Ты не ослышался. Не Безродный, не Ведьмин выкормыш, а Бестужев. И капитану Кречету