Либеллофобия - Н. Мар

class="p1">— Знал, бесстыжая, — сдаваясь, смягчился Берграй. — И всё-таки зря ты явилась: для съёмок здесь слишком холодно и грязно. Да и нам не до тебя сейчас. Ему… не до тебя.

Белая смерть отмахнулась, несколько театрально вывернув хромосфеновые костяшки:

— А ему вечно ни до кого. Лучше прикажи меня проводить. Или лучше сам.

— Боишься столкнуться с Альдой? Не волнуйся, тебе не составит труда отыскать нужный штаб. Там вокруг всё как у него дома.

Берграя осыпало пыльцой с роскошных крыльев. Снова он один, как в дурмане, наблюдал за тлеющим пожарищем. Нет, что за плутовка! Захотела, чтобы он своими же руками препроводил её к… А впрочем, Маррада наверняка ничего такого не замышляла. Нарочно мучают только те, кому не наплевать.

Над военным лагерем порхала бабочка-шелкопряд. Эзеры расположились неподалёку от Граная, на краю циклопического метеоритного кратера. Его глубокую чашу избороздили трещины и щели. В самом центре кратера качалась, балансируя на острой вершине, стеклянная пирамида. Что это было за здание такое удивительное, гостья и гадать не бралась.

Нужды таиться от караульных не было. Все знали Марраду Хокс, минори, светскую львицу, лауреатку медиапремий. Она предвидела: ещё до заката каждый солдат правдами и неправдами, под любым предлогом, через третьи руки или рабов выудит у неё автограф. Кремовые крылья будоражили смог в воздухе над лагерем. Вот позабытый ящик с провизией и нестройный ряд воланеров. Это всё было не то. Брошенный респиратор. Караульный завалился на шасси гломериды и спит. Не то. Не то.

За очередным воланером крыло ей обжёг тонкий луч. Маррада обернулась белой смертью и отправилась пешком. Лазеры блестели повсюду в этой части лагеря. Значит, бабочка была на правильном пути. Неопрятные владения сестрицы закончились, и начались меры безопасности, близкие к параноидальным.

Она предъявила визитку бодрому капралу на пропускном пункте. Удостоверение, пожалуйста. Карта — фирменная улыбка. Затем ещё двоим. Карта — улыбка. Подпись тут? И тут… Марраду начало потряхивать от выверенных по линейке указателей запретных границ, от дотошных часовых, исключительно прямых углов между контейнерами с провизией и штабелями с отходами, больше похожими на стопки учебников. Прав Берграй: зачем она здесь — эфирная муза в цитадели чёрствого, доведённого до крайности порядка? Дома, на астероидах, эта пугающая дисциплина не так бросалась в глаза. Но здесь — даже война была причёсана, приглажена. Только сумасшедший мог сортировать мусор там, где сам же устроил ядерный апокалипсис.

Пш-ш… — сделал клинкет.

Его каюта. Фильтры так освежали блок, что голова закружилась. Прохладный воздух подрагивал. Подошвы Кайнорта Бритца упирались в библиотечные полки на уровне глаз Маррады: рой-маршал полуобернулся стрекозой, чтобы цепляться за стеллажи хитиновыми лапами и освободить руки. Крылья трепетали, сохраняя равновесие эзера. Равновесие — в этом был он весь, изнутри и снаружи.

— Здравствуй, милая, — эзер оттолкнулся от полки и спустился к гостье с «Грамматикой октавиара» под мышкой.

— Я думала, все эти книги здесь для красоты, — Маррада кивнула на галерею файлов. — Такие они… аккуратные. По цветам, по алфавиту…

— И по году выпуска.

— Говорят, если книги любят по-настоящему, в библиотеке хаос. Ну, знаешь, кофейные круги, заметки на полях, вавилоны начатых и брошенных томов. Крошки от печенья. А у тебя всё мертво.

Она сняла хромосфен, подставляя вырез на загорелом плечике для поцелуя. Лицо Бритца обдало травянистой свежестью от лавины волос Маррады.

— У меня всё в порядке. А бардак в том, что любишь, это не повод для гордости.

Рой-маршал был в футболке с дохлой божьей коровкой — лапками вверх — и надписью: «Всё тлен». Его безмятежный вид возражал натянутой струне внутри зачехлённой в обольстительный наряд Маррады. Ей стало тесно, душно. На своей или чужой территории, Кайнорт наступал первым:

— Ладно, ты чего здесь? — Он запустил пальцы ей в волосы, намотал их на руку и потянул к себе. — Где-то не приняли мою кредитку?

— Нет.

— Коридор снаружи выложен красной дорожкой?

— Нет, Кай.

— О. Сдаюсь.

Лицо Маррады ласкало тёплым дыханием, но рука маршала удержала её от поцелуя за локоны, как за поводок. Это он-то сдаётся? Запрокинутой мордашке, поддавшейся кончику его пальца?

— Я… соскучилась.

Бритц увернулся от грешных губ.

— Кажется, со мной уже не проходят номера для двухсотлетних, — он отступил к стеллажу с пособиями по октавиарским диалектам. — Прости, у меня нет времени на интервью.

— Нет времени на меня?

— Не передёргивай. Маррада, я здесь на работе.

— Я тоже! Кай, я… летела почти неделю, прорывалась в зону боевых действий. А ты говоришь…

— В зону боевых действий? — переспросил Бритц. — Прорывалась? Маррада, милая, опомнись, мы ни с кем тут не воюем. Рядовой конец света для примитивной добычи. Эзерам ничто не угрожает. Рейтинги провалятся. Тебя уволят.

— А в эзер-сейме считают, что здесь творится история. Это они заказали материал.

Кайнорт сощурил алебастровые глаза. После третьей линьки радужки минори седели, теряя окраску. Какого цвета они были до?

— Хорошо. С отбоя до без двадцати одиннадцати я в твоём распоряжении.

— Сорок минут? Ты шутишь?

— Мне важно хорошо высыпаться.

И вернулся к пособию по шчерским идиомам. Чтоб уж если угрожать — так остроумно. Маррада заглянула ему через плечо на разворот вариаций со словом «убить».

— Нет света, нет воды, — бормотала она. — Дикость. Неудивительно, что и ты озверел… Как хоть здесь моются?

— Языком.

В его ответе подтаяла улыбка. Быстрым шагом — только так, иначе осечка — Маррада порхнула к Кайнорту. Её руки были слишком холодны, чтобы ласкать, но… как он сказал? Кончиком коготка она отвела воротник Бритца и коснулась кожи язычком. Смелее, вверх по плечу, шее, по заколотившейся вене — к тёплой жилке на виске, впитывая парфюм-эксклюзив: кофе и бергамот…

— Так?

Спросила на вдохе, а выдохнула уже ему в губы. Кай развернулся и захватил её, как анаконда. После горечи уличного смога его язык казался сладким на вкус. Гибкая и упрямая, Маррада извивалась в шести стрекозиных лапах и двух сильных руках. Цепкие когти разорвали блузу рядом с застёжкой. Он не скучал, нет. Он жаждал. Властвуя над всею влагой на планете, он упивался одним этим раскалённым зноем. С преимуществом третьей линьки, как полубог драйва и пламени, Кайнорт растрепал волосы бабочки когтями. Его руки высвобождали грудь Маррады из тисков корсета. Под шумное дыхание Бритц приподнял Марраду хвостом к себе на пряжку, поцеловал и швырнул на