Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

Я заржал.

— Вот прямо сейчас и пригождайтесь. Что мы будем делать в поезде?

— В поезде мы будем рассматривать пейзаж из окна и других пассажиров. А также есть еду.

— Какую еду? — удивился я.

— Я билеты нам с едой заказал, ща принесут, — пообещал Дима.

И действительно не успели мы отъехать от вокзала, как нам принесли хорошенькие самоподогревающиеся лотки с приличной курицей и рисом. Требование кормить всех протеиновыми кубиками Север на внутренние маршруты не распространял.

Народу в поезде было немного, не то, что в прошлый раз. И вагон был подороже. Вместо длинных диванов, составленных из трех кресел, нам достались индивидуальные, которые крутились во все стороны. Можно было смотреть в окно, в проход и на соседа. Баклан занял центральное место и мучился выбором с кем поболтать: со мной или с Димой. Уболтал обоих.

За окном было снежно. Поезд неспешно шел в сторону столицы, вернее, казалось, что неспешно. Потому что через час мы приехали в Москву.

* * *

Мы только и успели войти в нашу комнату и открыть окно, чтобы проветрить, комната за время нашего отсутствия стала пахнуть почему-то валенками, как пришло истерическое письмо от Олич. Баклан прочитал его, нахмурился и дернул меня за рукав.

— Слушай, Риц, давай к девчонкам сходим. Дим, и ты тоже. С ящиком.

— Что случилось?

— Я не понял ничего. Что-то с Хмарью. И с Киликом, но с ним потом разберемся. Он вроде бы меньше пострадал.

— Пошли, но дай я прочту.

— Она и тебе написала.

Вот я олух! Опять не слежу за письмами. У меня в мессенджере лежала такая же простыня от Олич. Она была довольно сумбурной, но в общих чертах получалось, что с Хмарью вчера произошло примерно то же самое, что со мной при разгрузке данных Приемной комиссии. Сожженные руки. Как? Почему?

Мы побросали в комнате все, кроме Диминого ящика, и рванули в корпус к девчонкам. И застали там вселенскую трагедию. Хмарь лежала лицом к стенке, а Олич сидела на коленях около ее кровати.

— Я ничего не понял, — с ходу объявил я. — С чем вы столкнулись? Что случилось?

— Ты знаешь, что мы сварили общую массу из кондиционированных элементов? — уточнила Олич.

— Ну да.

— Она получилась плотная и при этом эластичная, то есть как базовый материал — супер. Лучше, чем кто-либо из нас может произвести в одно лицо. Даже Гелий это признал. Но при этом оказалась довольно злобной. Шведа не было ни вчера, ни сегодня, при нем с ней работали только те, кто может без направляющих. Оба и Мавр. Остальных он не допустил, потому что сказал, что не может сейчас рассчитать безопасное время. Минута точно да, а вот дольше — непонятно.

— Тааак, — протянул я. Контуры этого безобразия уже начали вырисовываться.

Токсичная субстанция, нежные руки органиков, направляющие, усиливающие воздействия и в одну, и в другую сторону. Идеальный шторм.

— Без него главным остался Каравай. И он прям утром так ласково заявил, что лично он возобновляет работу с массой. Иначе такими темпами мы к следующему году не управимся.

— А вы что-то уже успели сделать?

— То-то и оно, что ничего пока. Там Оба с Мавром обновили две сцепки по новой методе и отправили Гелию на контроль. Это было три дня назад. А! Еще один простой разделитель сделали. Швед его сам слепил в три приема по минуте. Но он совсем примитивный, такого нам больше не надо.

— И что?

— Ну в общем мы поняли, на что намекает Каравай. Что вернешься ты, и вы втроем всё раскидаете. А нам и делать будет нечего.

— И вы повелись?

— А то ж! И поначалу было все неплохо, следили за временем, выяснили, что и две минуты выдерживаем, и пять, да и десять тоже без проблем, а потом Хмарь с Киликом увлеклись. И не смогли вовремя сбросить, потому что эта пакость, которую мы там разбодяжили, она еще и липкая оказалась. Ну и вот. Возили уже к доктору, у Килика одна рука сожжена до локтя, у Хмари — обе. Доктор еще сожалел, что они — не ты, потому что у тебя тогда все за десять минут обратно отросло. Он думает, что это потому что Хмарь с Киликом работали в направляющих, ну и сопротивляемость организма, наверное, поменьше. Ну и никогда неизвестно почему. Ругался на нас ужасно, обещал сдать в поликлинику для опытов, раз мы настолько себя не любим.

Хмарь всхлипнула. Олич остановилась и перевела дыхание. Я уже все понял. Чего я не понял, так это почему Каравай не поставил все эти эксперименты сначала на себе. Почему на всех-то? Зачем его за главного оставили? Задавать эти вопросы было бессмысленно, но убить хотелось. Лучше б он себе руки сжег вместе с головой, сложили бы косточки под елкой, сказали бы, что так и было. Но что произошло, то произошло, и теперь нам надо с этим разбираться. Учитывая, что старые проблемы никуда не делись, и с ними тоже.

Тут последовали новые подробности.

— А потом пришел Гелий. Он в отличие от доктора не ругался, только погладил Хмарь по голове и сказал, что все образуется. Все восстановится, даже сомневаться не надо, к тому же мы все, в смысле органики, ищем новые способы лабораторной работы, и они непременно найдутся. Да и теоретическая поддержка нам тоже очень нужна, и он будет рад посодействовать на новом поприще.

Хмарь резко села на кровати.

— Но мне все равно только отчисляться! Килик еще может повторить подвиг Гелия и работать только одной рукой, а у меня теперь ни одной нет. И когда восстановится — неизвестно. Копаться с Красиным в архивах я не хочу, лучше сразу удавлюсь. Или пойду мимозы выращивать. Зря ты, Дим, свой ящик принес, нет там у тебя ничего для органиков.

Я сел на край ее кровати в взял за руку.

— Эй… ты подожди отчисляться. И с мимозами погоди. Не надо резких движений. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.

— Что ты придумаешь? Протез для органиков? Ахаха! — Хмарь выплюнула из себя нервный смешок. — Чувствую себя такой дурой.

— Слушай, — я нежно погладил ее пальцы. — Когда я тогда тот