Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

поцарапанная магнитофонная пленка. Задачи выполнялись дольше, я вечно отставал от графика, и в голове непрерывно крутились стихи из давно позабытых песен. Как будто близость Венеры вызывала искривление времени, замедляя мое мышление и собирая самые бесполезные воспоминания, информацию, не имеющую никакой практической ценности, простые моменты бытия – лоскуты, валяющиеся на полу швейной мастерской.

Я одержимо проверял почту. Пришло очередное сообщение от министерства внутренних дел:

…невозможно определить, состоит ли объект в сексуальной связи со своим знакомым Зденеком К., 37 лет, полноватым, добродушным, чисто выбритым кассиром банка…

…визуальный доступ в квартиру ограничен и не позволяет определить природу встреч. Министерство может санкционировать усиленное наблюдение, в таком случае агент проникнет в пустую квартиру, соберет улики, такие как сперма…

…объект приобрел упаковку арахиса и замороженную смесь для жарки, получив в итоге некоторое подобие гунбао…

…живет внешне обычной, спокойной жизнью, будто выдает себя за другого человека…

…мотивы остаются неясными, рекомендовано усиленное наблюдение…

Я ответил «усиленное наблюдение разрешаю, спасибо» и отдал Ганушу остатки ужина. Меня мутило от стыда. Она сбежала и поселилась где-то в другом месте, никем не узнанная – или так она надеялась. Я не чувствовал радости за нее, за ее одинокий покой, мой разум наполняло тщеславие, жажда уверенности, догадки о том, чем же я отпугнул ее. Может ли ЦУП заставить ее поговорить со мной? Но такое принудительное общение ничего не стоит. Нет, я должен сохранять спокойствие.

Спустя несколько совместных ужинов Гануш начал составлять мне компанию в ежедневных делах. Когда я вошел в маленький отсек, где находился «Ферда», сборщик космической пыли и ключевой компонент миссии «Чопра», Гануш спросил, чем может помочь. Я открутил толстые болты, закреплявшие внешнюю оболочку решетки «Ферды», и снял слой металла, защищающего тонкие фильтры внутри громоздкого куба. Глаза Гануша метались между решеткой и мной, кончики ног постукивали по брюшку. Он всегда горел желанием помочь, прикоснуться к человеческим технологиям. Когда я протянул ему решетку, он с улыбкой предложил мне ногу в качестве временной подставки. Теперь я видел фильтры – покрытые липким силиконом для улавливания частиц подушечки, установленные на рельсах, по которым их втянет обратно внутрь корабля для ручного анализа.

– Тощий человек, позволено ли мне задать вопрос, который может причинить тебе моральные страдания?

– Ты всегда можешь со мной поговорить.

– Почему вы так сильно желаете произвести на свет потомство? Из ваших вымышленных телевизионных программ про мыло я постиг, что ваш вид не всегда использует сексуальное соитие исключительно для размножения.

Я снял крышку с материнской платы, и она поплыла ко мне, как не отсоединенное от артерий сердце.

– Думаю, это страховка от небытия.

– Что такое «небытие»?

– Ну, это противоположность «бытию». Обладанию телом, которым могут интересоваться другие люди.

– Письменные источники на твоем языке не объясняют это слово в достаточной степени. А разве не каждый человек обладает телом?

Я воткнул планшет в материнскую плату и запустил диагностику. Сенсоры и анализаторы «Ферды» работали на 100 %. «Ура», – написал мне в планшете Петр.

– Это связано с важными вещами, – сказал я. – Любить, быть любимым. Быть узнанным.

– Любовь мешает вашей роскоши размножения по выбору. У меня много отпрысков, тощий человек. Каждое Зачатие мы выбрасываем семя в космос и ждем, когда получим его. Эта церемония – закон, и отказ от участия карается смертью. Нужно выбрасывать как можно дальше, чтобы не получить собственное семя. Это ужасный стыд. В Зачатие вся галактика пылает. Мы носим в себе маленьких «я», пока они не созреют у нас в животе. Зачатие нельзя пропускать. Это очень бодрящий день. Единство, влага, крепость семени. Для вас размножение – выбор, но радость от этой свободы омрачается шантажом любви. Если любите партнера, вы жаждете размножаться. После получения потомства любовь заставляет вас заботиться о его нуждах. Такие ограничения противоречат концепции выбора, как ее определяет человечество, но планета Земля полна подобных обязательств. Это определяет вас.

Я заменил решетку и закрутил болты. Такие задачи – возня с «Фердой», стопроцентные результаты диагностики – должны были стать кульминацией перед кульминацией, великим наслаждением миссии, предвкушением пылевого облака и его возможностей. Но без Ленки мой восторг от Чопры угас.

– Я бы хотел когда-нибудь увидеть ваше Зачатие, – сказал я.

– Это не представляется возможным.

– Почему?

Гануш не ответил. На самом деле он вообще замолчал и будто исчез с корабля до следующего утра.

За четыре дня до прибытия к Чопре, в перерывах между видеоблогом и интервью с чешскими медиа («Пан Прохазка, как вы относитесь к тому, что человек, стоящий за вашей миссией, сенатор Тума, станет премьер-министром?» Потрясающе, ответил я, или что-то в этом роде. «Будет ли ваша жена присутствовать на государственной церемонии по случаю вашего триумфа или посмотрит ее из дома?» Конечно, она будет смотреть очень внимательно, сказал я, или что-то в этом роде. «Скажите, в ожидании столкновения есть ли у вас время смотреть футбол? Что вы думаете о нашей игре на Кубке мира в Латвии?» Как можно вежливо сформулировать мысль: «Мне глубоко плевать на все это, разве вы не видите, что я не могу говорить то, что хочу?»), Гануш сказал:

– Я заметил, что тебе снится смерть. В этом есть некоторое удовольствие. Чувство освобождения. Почему, тощий человек?

Вместо ответа я почистил зубы и открыл еще одну упаковку с одноразовым полотенцем. Я жалел, что не считал, сколько их использовал с начала миссии. Компостный контейнер был переполнен, полотенца не производили достаточно бактерий, чтобы разлагаться, как полагается, вместе с моим нижним бельем.

Вопрос преследовал меня. Во время ужина с Ганушем я по большей части молчал.

– Что тебя тревожит, тощий человек? – спросил он.

– Ты все время задаешь вопросы, но ничего мне не рассказываешь. Откуда ты взялся. Что думаешь, чувствуешь. Где твоя планета и все твое… племя. При этом ты роешься в моих мыслях, когда пожелаешь. Разве это не тревожно?

Он ушел, ничего не ответив. Я посмотрел кулинарное шоу с Норманом Ленивцем. Норман погружал кончики пальцев в соус «Альфредо» и с любопытством облизывал их. Студия разражалась хохотом.

Сны, которые упомянул Гануш, не только продолжались, но даже усилились настолько, что я вообще не мог спать без препаратов. Пока я, новоиспеченный полуночник, сидел в Гостиной, играя на Панели в пасьянс (Простота игры успокаивала. Я больше не хотел играть в сложные игры, смотреть сложные фильмы или читать новости – все они касались Земли, а Земля больше не касалась меня, я – работник на удаленке), за обзорным иллюминатором проплыла тень, на мгновение закрыв золотистое свечение Венеры. Я