Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

твоё восприятие этой «игры» — иллюзорно. Ты видишь шахматную доску, фигуры, их ходы. Ты злишься на чёрную ладью или белого слона. Но ты забываешь, что есть игрок. И что ты — не пешка. Ты — сам игрок, который временно забыл правила и самого себя. Ты борешься с тенью, отброшенной твоим же собственным телом.

Он помолчал, давая мне уловить суть. Мои мозги скрипели от натуги, пытаясь её уловить и усвоить.

— Твоя дхарма — сражаться. Я не отнимаю у тебя твой меч. Я указываю тебе, куда должен быть направлен его клинок. Не вовне, а вовнутрь. Убей в себе страх. Убей неведение. Убей гнев, что застилает тебе глаза. Это и есть величайшая битва кшатрия. А внешние войны… они лишь её отражение. Когда ты победишь внутри, внешние враги растворятся сами, как ночные кошмары на утро. Или… — Он многозначительно посмотрел на меня, — ты встретишь их с таким бесстрашием, что они не смогут причинить тебе никакого вреда.

Вдруг его взгляд скользнул на кота. Матроскин всё так же сидел, неподвижный, как изваяние, его светящиеся зелёные глаза были прикованы к садху.

— Твой пушистый друг всё понимает, — тихо произнёс старец. — Он видит суть, а не оболочку. Животные не омрачены интеллектом, который всё усложняет. Они живут в гармонии с дхармой, со своим предназначением…

— Сам ты не омрачен интеллектом! — неожиданно заявил Матроскин. — Я — не обычный кот! Я — кот из семейства Грималкиных!

— Ух, ты! — Глаза аскета неожиданно сверкнули от восторга. — Говорящий кот!

Я заморгал, недоумевая, не показалось ли мне. Но нет. Матроскин сидел, гордо выгнув шею, и смотрел на садху с вызывающим видом. С какой стати он решил раскрыть своё инкогнито, мне пока было непонятно. Садху же, казалось, ни капли не удивился. Он склонился к Матроскину, и его лицо озарилось безмерной нежностью и почтением, которых он пока не выказывал.

— О, прости меня, великий дух, — почти прошептал аскет, складывая ладони в намасте и склоняясь так низко, что его седой пучок волос чуть не коснулся ковра. — Моё ограниченное зрение не сразу распознало тебя. Я вижу лишь форму кота, но твоя истинная сущность сияет сквозь неё, как солнце сквозь утренний туман. Такая грация, такое величие в каждом движении усов… Кто ты? Воплощение Шивы в образе Владыки Животных, Пашупати! Или, быть может, сам бог-лев Нарасимха, принявший столь изящную форму, чтобы не напугать своего преданного почитателя?

Матроскин пренебрежительно облизнул лапу.

— Нарасимха? Слишком громко и пафосно! Зови меня Матроскиным, умник. И мой удел — это разумный эгоизм и миска свежей сметаны. У тебя, случайно, не найдётся, чего пожрать?

— О, именно так! — воскликнул садху, и его лицо просияло. — Не стоит забывать и о материальном! Ты, о пушистый учитель, указываешь на самую суть!

— Я указываю на миску с молоком, когда она пуста, — философски заметил кот. — И это куда понятнее любой твоей пураны. Но твои слова… они пахнут правдой. Мессиру нужно было услышать именно это. Что битва там, — Матроскин тыкнул лапкой в мою грудь, точь-в-точь как до этого садху, — а не там. — Он махнул лапой в сторону окна, за которым медленно опускались сумерки большого города.

Я сидел, молча переваривая этот сюрреалистический диалог. Моя жизнь окончательно покатилась по рельсам абсурда, когда в ней появился говорящий кот, беседующий с индийским аскетом о дхарме и моих внутренних проблемах. И в этот момент в голове у меня что-то щёлкнуло.

Обрывки фраз ведьмы, этот босоногий мудрец в центре Москвы, кот, ведущий себя как страж древних знаний… Всё это было деталями одной головоломки. И я вдруг с ошеломляющей ясностью осознал, что Артём Сергеевич послал меня сюда не за помощью в расследовании. Он послал меня за этим. За этим странным откровением.

Я больше не усмехался. Я смотрел на этого человека, на его босые, испачканные грязью ноги на идеальном ковре, и чувствовал, как какая-то глубокая, давно забытая часть меня откликается на его слова. Это было похоже на некий зов, который ты никогда не слышал в жизни, но сразу узнал.

— И как? — спросил я уже без тени иронии. — Как начать эту внутреннюю войну?

Глаза садху вспыхнули одобрительным светом.

— С одного шага. С одного дыхания. С осознания того, что ты — не это тело, не набор зарубцевавшихся ран и застарелых обид. Ты — вечная душа. А всё остальное — лишь декорации к той пьесе, что ты решил сыграть. Начни с наблюдения. Наблюдай за своими мыслями, как за облаками в небе. Не цепляйся за них. Просто смотри. Это и будет первая победа — над хаосом в собственном уме.

Он снова сложил руки в намасте и склонил голову, давая понять, что беседа окончена. Урок был преподан. Пора было осмысливать.

Я молча кивнул и поднялся с дивана. Моё тело, всего час назад гудевшее от усталости, теперь казалось на удивление лёгким. Я повернулся к выходу, и мой взгляд упал на аквариум. Рыбы безмятежно плавали в своих прозрачных границах, не подозревая, что их мир — всего лишь стеклянная коробка в огромной, неведомой им вселенной. Возможно, и моя вселенная до сегодняшнего дня была не больше этого аквариума.

В этот момент плавно, без скрипа, открылась входная дверь. В проёме возникла знакомая фигура в идеально сидящем костюме.

— Ну что, познакомились? — раздался голос Артёма Сергеевича. Он вошёл, окинул взглядом нашу странную компанию: слегка ошарашенного меня, сидящего в позе лотоса садху и вальяжно разлегшегося на диване кота. На его губах играла лёгкая, едва заметная улыбка. — Надеюсь, беседа была… продуктивной? Гуру редкий гость в наших краях. И уникальный специалист именно по таким… запутанным случаям, как у вас.

— С каких это пор контора использует подобных… специалистов? — поинтересовался я между делом. — И вообще, что происходит, Артём Сергеевич? Почемунапали на машину «Скорой помощи»? Ведь о наших договорённостях не знала ни одна живая душа! Похоже, что у вас основательно «протекает» на службе, товарищ майор.

Артём Сергеевич тяжело вздохнул, прошелся к бару и налил себе добрую порцию виски. Лёд в бокале тихо звякнул.

— «Протекает» — это мягко сказано, Илья Данилович. У нас там не течь, а настоящий водопад. Информация уходит так быстро, что я уже подумываю, не установить ли в кабинетах таблички с предупреждением: «Осторожно, стены имеют уши, полы — глаза, а туфли руководителя отдела — GPS-маячок».

Он отхлебнул напиток и посмотрел на садху, который сидел с закрытыми глазами, словно вновь погрузившись в медитацию, но тонкая улыбка на его губах говорила, что он всё слышит