Дочь врага Российской империи. Гимназистка - Василиса Мельницкая

тишина. Ольга — не из великих княжон. Я знала генеалогическое древо Романовых наизусть. И семи боярских родов, стоящих у трона — тоже. Ольга — дальняя родственница Романовых, между ней и императором — длинная череда из двоюродных и троюродных родственников. Однако она и присутствующие здесь определенно привыкли к тому, что простолюдины выполняют их желания по щелчку пальцев.

— Поговорим, — ответила Ольга. — Я расскажу тебе правду.

— Оль… — Бестужев отчего-то нахмурился. — Я же обещал, что все улажу.

— Ты ее нашел. — Ольга решительно поднялась. — Спасибо. Дальше я сама.

— Да как хочешь, — пробурчал Бестужев.

Ольга направилась к выходу, уверенная, что я пойду следом. Я ее ожиданий не обманула. Скажет она правду или солжет, но устраивать сцену, капризничать и показывать характер сейчас не время. Хочет поговорить? Отлично. Я могу ее выслушать.

— Яра, прости, — произнесла Ольга, едва мы вышли на улицу. — Я подумала, что тебя можно купить. Прошу прощение за оскорбление.

Не знаю, извинялась ли она искренне или играла, но меня проняло. Неожиданно. Не похоже, что Ольга их тех, кому легко признавать свои промахи. Скорее, она верит в то, что никогда не ошибается.

Это же как я ей нужна, если…

— Извинения приняты, ваша светлость.

Оскорбила она меня при всех, а прощения попросила наедине. Но я решила не вредничать. И даже польстила. Не «светлость» она, а «сиятельство».

— Ой, ты что… не надо так официально, — вроде бы смутилась Ольга. — Можно по имени. Оля. А ты в Петербург на каникулы приехала? К родственникам?

— Учиться, — коротко ответила я.

Мы медленно шли вдоль улицы.

— Да? — Ольга оживилась. — А где?

— Женская императорская гимназия для одаренных.

— Ого! — Она не скрывала изумления. — Так ты все же аристократка?

— Нет.

— Незаконнорожденная? Или из купцов?

— Я обязана отвечать?

— Нет. — Она ничуть не смутилась. — Просто любопытно. А уровень дара?

— Между шестеркой и семеркой. — Я уклонилась от прямого ответа. — Может, больше, давно не измеряли.

— Перед началом занятий измерят, — сказала она уверенно. — Я там же учусь, но в старшем классе.

Классов в гимназии всего два: младший и старший. И, получается, мы с ней почти ровесницы.

Мы добрели до сквера, и я решительно направилась к свободной лавочке. Еще немного, и хромать начну. Ольга безропотно уселась рядом.

— Это мне нужна помощь, — сказала она. — Мы играли в фанты, и мне досталось… это задание. Ты ничем не рискуешь. Прости, но в дом Лопухиных тебя ни при каких обстоятельствах не пригласят. То есть, никто не узнает, кто ты такая. А я… умею быть благодарной. Денег предлагать не буду, но как насчет… услуги? Любой услуги, в рамках приличий и моих возможностей.

Кажется, это слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Глава 19

С приступом жадности удалось справиться. Очень хотелось согласиться с предложением Ольги, не раздумывая. И прежняя я, скорее всего, рискнула бы всем ради услуги родственницы из императорского рода. Но Яра, воспитанная Ларисой Васильевной, не могла поступить опрометчиво.

Игра в фанты, глупое задание… Хорошо, если так. А что, если цель этого розыгрыша — не Лопухин? Посмеяться над стариком отпрыски боярских родов могут. Но не над тем, кто превосходит их по положению в обществе. Вероятно, посмеяться хотят надо мной. И, значит, планируют что-то, о чем мне не говорят.

Стать посмешищем ради дружбы с золотой молодежью? Не будет никакой дружбы, если я позволю себя унизить. Если помешаю планам — тоже. Так стоит ли соглашаться? А ведь я и о честном имени Николая Петровича должна помнить, если ношу его фамилию. Не хочется начинать жизнь в столице со скандала.

Нажить врагов или стать посмешищем. Или искать другой способ стать своей среди аристократов.

— Я могу подумать? — спросила я у Ольги.

Тень недовольства промелькнула на ее лице, однако губы растянулись в вежливой улыбке.

— Конечно, Яра, — ответила она. — Не понимаю, чего ты боишься. Но… подумай. Только недолго. Ты приходи сюда завтра, в это же время. То есть, не сюда, а в «Пышку».

— Завтра я собиралась в гимназию…

— Зачем? — вполне искренне удивилась Ольга, перебивая.

— Книги, форма, расписание, — перечислила я.

— Успеешь. Потом вместе сходим. Я тебе все покажу.

Пришлось изобразить радость и согласиться.

Попрощавшись, Ольга ушла, а я развернула карту, чтобы понять, где нахожусь. И, главное, где ближайшая станция метро.

Топографическим кретинизмом я не страдала, но никак не могла сообразить, в каком кафе была. То есть, в «Пышке», разумеется. Только оказалось, что в центре Петербурга два кафе с таким названием. И рядом с обоими есть скверы.

Придется спрашивать у прохожих.

«Приставать к людям на улице — моветон», — раздался в ушах голос Ларисы Васильевны.

А тут еще закапал дождь, гуляющие раскрыли зонты и поспешили из сквера. Я убрала карту и поежилась, так как понадеялась на солнечную погоду и о зонте не позаботилась.

Вздохнув, я выбралась из сквера и побрела по проспекту. Или к остановке автобуса выйду, или к станции метро. А дождь… Да ладно, лето же. Не растаю. Я даже таблички на домах не искала. Смысл? Карту под дождем не достать.

Когда рядом раздался гудок автомобиля, я вздрогнула, но не обернулась. Следующий гудок, длиннее предыдущего, меня разозлил, потому что в ушах зазвенело.

— Яр! Яромира! Яра-а-а!

И только после того, как позади проорали мое имя, я остановилась.

Из припаркованного у тротуара серебристого спорткара высунулся Савушка Бестужев.

— Прыгай! — велел он и нырнул внутрь машины.

Сообразив, что навряд ли он жаждет прыжков на месте, я подошла к машине и наклонилась к стеклу со стороны пассажирского сидения. Стекло поехало вниз.

— Да садись уже, — нетерпеливо произнес Бестужев. — Подвезу.

— Мне далеко, — сказала я. — В пригород.

— Замечательно. Как раз собирался покататься.

— Я мокрая. Испачкаю и испорчу…

— Яра, садись! — перебил он. — Я, по-твоему, идиот? Не вижу, что ты вымокла под дождем?

— Я тебя предупредила, — пробормотала я, открывая дверцу машины.

У Николая Петровича была служебная машина, и иногда меня подвозили до школы. В настоящем спорткаре, красивом и блестящим снаружи, а внутри похожем на рубку космического корабля — во всяком случае, на мой неискушенный