Инвестор. Железо войны - Николай Соболев

Ларри приоткрыл дверь — он как-то умел делать это так, чтобы петли не скрипели — и дал мне заглянуть внутрь.

Она стояла у доски, спиной ко мне, с тугим узлом черных волос, открывавшим длинную шею. Мел в ее руке выводил цифры с такой уверенностью, будто это не математика, а поэзия:

— Не бойтесь задач, если из них вычесть страх, останется только решение.

Работяги с въевшейся в лица пылью, благоговейно слушали ее, сжимая в натруженных руках карандаши и ручки.

Ее бедра качнулись из стороны в сторону, когда она сделала два шага вдоль доски. Мое горло пересохло, я взмолился, чтобы на лицо она оказалась не хуже, чем со спины, и сглотнул.

Видимо, слишком гулко — она обернулась

— Сеньор Грандер? — удивилась она, не опуская мела.

Светлая кожа, темные глаза, лет двадцать, не больше…

— Меня зовут Габриэла Уберно.

— Мои извинения, сеньорита Уберно, продолжайте урок.

— Сеньора Уберно.

Я поклонился, чтобы скрыть разочарование — она замужем! Но как только прозвенел звонок, ноги сами принесли меня в опустевший класс:

— Расскажите, почему вы согласились работать в заводской школе?

— Потому что ваши инженеры учат их считать гайки, а не мечтать, — она гордо вскинула голову.

— Мечты не накормят.

— Разве? Неужели вы сами не мечтали построить завод? — она вытерла доску и небрежно повесила тряпку на бортик ведерка в углу. — Без мечты нет жизни.

Я шагнул ближе и уловил запах — нет, не духи, просто чистое тело и вездесущий мел.

— Вы хотите, чтобы я построил мечту?

— Я хочу, чтобы вы смотрели им в глаза, — она не отступила. — Как сейчас смотрите в мои.

Идеалистка. А кем еще быть в двадцать лет?

— Людям нужна мечта, а не место винтика на заводе.

Я машинально разворошил стопку исписанных листов на ее столе — задачи, решения, отмеченные красным ошибки, кривые строчки и вдруг рисунок в уголке: автомобиль с крыльями!

Референт деликатно кашлянул: поставки, графики, профсоюзы, неожиданный конфликт конструкторов… Я сунул рисунок в карман.

— Зайдите ко мне в управление, завтра.

— Я занята. У нас сложная тема.

— Тогда я приду к вам.

Она замерла и, словно вычислив время, ответила:

— В восемь. После уроков.

Когда я вышел, накрапывал легкий дождик, прибивая пыль. Я потрогал рисунок в кармане — крылья, блин! Крылья! Здесь есть люди, которые мечтают! Неужели мы с ними не свернем горы?

До заводоуправления наконец-то дотянули телеграфную линию, и если бы не мысли о Габриэле, я бы смог отдаться процессу переговоров с Нью-Йорком и Парижем целиком и полностью.

Кое-как совладав с возбуждением (блин, всю жизнь считал, что предпочитаю блондинок и рыженьких, а тут на тебе!), просмотрел последние отчеты по авиационному направлению.

Небольшая компания Seversky Aero Corp, производитель деталей и приборов, испытывала очень большие сложности и ее можно прикупить со всеми наработками и персоналом. Особенно если это Северский кого надо Северский — лет через десять его фирма под названием Republic Aviation прославится истребителем P-47 Thunderbolt, а позже и реактивным F-84 Thunderjet. Причем конструировал их тоже эмигрант, Картвели. По моей просьбе Лавров навел справки — да, есть там такой, и вообще, у Северского много сотрудников из числа бывших подданных Российской империи.

Вот тут я зачесал репу: одно дело нанимать поодиночке, и совсем другое — сразу коллективом. У каждого есть свои тараканы в голове, с индивидуальными заскоками справиться-то можно, но что делать, если воззрения спаянной группы пойдут вразрез с воззрениями нанимателя? Например, они зачислят республиканцев в «большевики» и наотрез откажутся помогать? Тему оставили на подумать, а пока выкупить у Северского по максимуму патентов и разработок.

Еще Лавров нашел того самого Роберто Лонги, создателя Regiane2000 — итальянец ухитрился вбухать все свои сбережения в покупку маленькой авиакомпании в Нью-Джерси как раз перед биржевым крахом. Сейчас он ожидаемо сосал лапу и на предложение поработать на «самого Грандера» отозвался с восторгом.

После расширенной разработки установили нужного инженера — из трех кандидатов в авиаконструкторы остался только Лоуренс Дейл Белл, которого все именовали Ларри, как моего охранника. А дальше все пошло не слишком гладко — первое предложение Белл сразу отмел, второе тоже, третье притормозили, чтобы выяснить, почему он так он держится за пост генерального директора полудохлой Consolidated Aircraft. Оказалось, ему гарантировали долю в капитале. Я намекнул Владимиру Николаевичу, что тут подходы должны быть такие же, как и при вербовке, человеку нужно предложить то, чего он сам страстно хочет.

Через некоторое время Лавров доложил, что Белл мечтает о собственной авиафирме и, несмотря на возросшие ставки, по-прежнему кряхтит и мнется, мнется и кряхтит. В принципе, можно обойтись и Лонги, особенно с перспективой прихода под мое крыло Северского с компанией, но я уже закусил удила и вызвал Белла к «прямому проводу», хотя такового еще не существовало физически, межконтинентальные телефонные переговоры велись по радиоканалу.

— Мистер Белл, здесь Джон Грандер.

— Добрый день!

— Вы бы не согласились возглавить наш новый авиазавод в Барселоне и разработать для него несколько моделей самолетов?

— На каких условиях?

— Все прежние, плюс как только мы достигнем продаж в двести единиц по всему миру, вы получите долю в двадцать процентов и в дальнейшем завод будет работать под вашим именем.

— Двести??? Это слишком много.

Ну да, Consolidated выпускала самолеты мелкими сериями: Commodore — четырнадцать штук, Fleetster — двадцать шесть… Впрочем, у остальных компаний дела тоже обстояли не лучше — войны нет, государственных заказов кот наплакал, да еще депрессия с падением спроса. Вот лет через пять они забабахают знаменитую летающую лодку «Каталина», вот там счет пойдет на тысячи…

— Двести, мистер Белл, это начало. Я рассчитываю на тысячные тиражи, иначе бы не вкладывался в строительство. Но если вы настаиваете, пусть будет сто единиц.

— Я могу подумать до завтра?

— Конечно, жду ответа.

Обмен сообщениями с Нью-Йорком в силу разницы во времени обычно тянулся допоздна, в этот раз я спохватился только без пяти восемь. Ехать переодеваться уже поздно, за пять минут до школы не добежать, остается «Испано-Сюиза». Да, понты наше все — местное общество просто не поняло бы американского миллионера за рулем какого-нибудь «Форда-А» или, прости господи, «Пежо».

Ларри ловко остановил машину у самого крыльца и я, прыгая через ступеньки, поднялся вверх.

— Сеньора Уберно, я приглашаю вас в ресторан гостиницы «Палас»… — ляпнул я первое название, пришедшее мне в голову и только секунду спустя сообразил, что промахнулся с выбором.

Она посмотрела на меня, как на малолетнего недоумка — ну да, стоит только представить, как мы войдем