Скорость. Назад в СССР 3 - Адам Хлебов

Мы вернулись к морде черной Волги.

— А что за маслянные пятна под капотом? — спросил я «пиджака» указывая на набрызги в моторном отсеке.

— Это их хроническая болезнь. Гидроусилитель руля. У всех в нашем спец.гараже течет по полной программе.

— А Комиссаров, кем-то вроде начальника гаража работает?

— Нет, он сильно повыше будет, он в «семерке» пятое лицо, а может даже и четвертое.

Понятно, для него его шеф был значимым шишкой в иерархии одной из самых грозных спецслужб мира.

Всё же, в этих высоких кабинетах сильных мира сего своя атмосфера. Черт ногу сломит в их карьерных ступенях и уровнях.

Мне эта лестница всегда представлялась, как некий ступенчатый путь без начала и конца, где люди, идущие вверх, не знают, что их ждет на следующем лестничном пролете.

Может быть путь поведет их снова наверх, а может быть и вниз. Главное не сорваться вниз. А то ведь могут и подтолкнуть. А еще если надо, то такие люди должны быть готовы перекинуть через перила других на пути. Для личного блага и равновесия в системе.

— В «семерке»? А я думал вы из «девятки».

Я импровизировал на ходу. Однажды я слышал, что Девятое управление КГБ занималось охраной руководителей партии и правительства.

Где еще нужны скоростные Волги?

Они же, наверно, сопровождали кортежи, патрулировали дачи и все места отдыха членов Политбюро.

— А разве Виктор Иванович, не сказал?

— Видимо до этой части разговора мы не добрались.

— Ты что-нибудь знаешь про «девятку»?

— Вроде они Политбюро охраняют. А чем занимается «семерка»?

Но «пиджак» кивнул и деликатно промолчал. Я понял, что большего я от него не добьюсь.

— Хороший аппарат, про такие в народе ходят легенды.

— Да слышал, что у наших Волг чуть ли не крылья вырастают и они могут взлетать с шоссе, как машины Фантомаса, — заулыбался мой собеседник.

«Пиджак» начал казаться более приятным сотрудником Комитета с хорошо поставленной речью, чем Комиссаров, хотя по началу я принял его за тупорылого водилу.

Несмотря на то, что между нами сохранялась невидимая, но явно ощутимая дистанция, в его интонации я не заметил ни давления, ни высокомерия.

Скорее ощутил какое-то дружелюбие старшего товарища, которому неудобно за поведение своего руководителя, набросившегося на меня почем зря.

Мне оставалось гадать играют ли со мной Комиссаров с «пиджаком» в игру под названием «добрый и злой следователь».

Я почувствовал, что уже почти протрезвел. Больше пить не хотелось.

— Молодые люди, прошу в залу, добро пожаловать на чай, — раздался голос Вольской выходящей на крыльцо, — у нас сегодня изумительный торт.

«Пиджак» пропустил меня в дверь, а затем зашел за мной следом.

Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Венесуэле о чем-то громко и оживленно беседовал с Комиссаровым.

У обоих было прекрасное настроение, время от времени они начинали смеяться и кидать друг другу.

Складывалось впечатление, что полковника подменили. Он оглянулся, когда мы зашли и доброжелательно кивнул.

Комиссаров сидел с таким видом, словно и не было между нами никакого напряженного разговора.

Будто он и не спрашивал меня мог ли я убить Комбинатора, как это сделал Родион Раскольников со старухой процентщицей у Достоевского в «Преступлении и наказании».

Марго суетилась с посудой. Мое внимание привлек магазинный торт.

На столе стоял, разрезанный на большие куски, торт «Прага». Я поглядывал на него и с трудом боролся с искушением прямо сейчас подставить тарелку Марго.

Дело было в том, что я никогда до этого в жизни не пробовал магазинных тортов.

Все женщины в нашей семье умели великолепно выпекать домашние торты.

Мама с сестрой выпекали свои кулинарные шедевры по случаю редких праздников.

С учетом финансовой атмосфере в семье покупка торта была непозволительной роскошью.

Считалось, что магазинный торт, во-первых, ужасно дорогой, ведь выпекать самостоятельно, реально, намного дешевле.

А во-вторых, мама считала магазинные торты «гадостью», напичканной химией и маргаринами.

Я соглашался с этим, но все детство мечтал попробовать розочки и грибочки из крема Шарлот, которым декорировали торты на кондитерских фабриках.

Когда я ходил в начальную школу, то часто забегал в кондитерский отдел и разглядывал витрины с тортами.

Бисквитное тесто, пропитанное прохладным сладким сиропом, обсыпанная крошкой верхняя часть, кремовые юбочки и кружева, цветы и другие украшения, казавшиеся сказочно сливочными, сладкими и вкусными так и манили своим неизвестным вкусом.

Сейчас, сидя за столом, я вспоминал это так не и нереализованное желание.

Наконец все снова уселись за стол, разлили чай по чашкам и стали укладывать куски торта на тарелки.

«Пиджак» отказался, сославшись на то, что не любит сладкое. Марго кивком как бы спросила буду ли я торт, и я вместо ответа подставил ей свою тарелку.

Наверное, этот восхитительный запах я не забуду никогда.

Глава 10

Наконец все снова уселись за стол, разлили чай по чашкам и стали укладывать куски торта на тарелки.

«Пиджак» отказался, сославшись на то, что не любит сладкое. Марго кивком как бы спросила буду ли я торт, и я вместо ответа подставил ей свою тарелку.

Наверное, этот восхитительный запах я не забуду никогда.

* * *

Он просто таял во рту. Наши советские магазинные торты были помпезными, словно придавали «сладкий» вкус социалистической жизни.

Они массово появились после войны, в 50-ых. Мода на торты пришла из Австрии и ГДР.

Что и говорить, в создании этого чувства советская кулинария вполне преуспела. Торт на столе — больше чем просто сладкий десерт, он был неким символом благополучия и достатка.

Торт «Прага» был весьма трудоемок в работе и не дешев.

Я разглядывал слои сбоку. Торт состоял из четырех видов сливочного крема, и семи коржей. Коржи были пропитаны ромом.

В принципе, советский торт «Прага» является вариацией на тему венского торта «Захер», но в рецепте последнего, крем отсутствует.

Я пользовался чайной ложкой и ел шоколадный торт маленькими кусочками, со стороны это могло показаться признаком воспитанности, но я просто так растягивал удовольствие, напрочь позабыв о приличиях.

Что и говорить — это было как взрыв приятного вкуса, настоящий салют для моих рецепторов. В меру сладкий, мягкий и легкий. С бархатистой структурой. Я разделял и различал на вкус глазурь, крем и коржи по отдельности.

Я не жевал