Скорость. Назад в СССР 3 - Адам Хлебов

Тянет билет, а там его просят рассказать о понятии «посол». Он отвечает: «Посол, знаю однако! Посол бывает чрезвычайный, посол полномочный, посол пряный и еще бывает посол на хрен!!!»

Сам Казимиров громко засмеялся, но я лишь сдержанно улыбнулся. Скорее всего это была проверка меня «на вшивость».

— Володя, заканчивай, — Вольская легонько шлепнула мужа по руке, — давайте лучше поговорим о чем нибудь другом.

— О чем?

— Расскажи, как ты в Венесуэле на конезавод случайно заехал. Все знают эту историю?

Ого, конезавод. Тема все ближе к ипподрому. Посол начал долго и обстоятельно рассказывать как однажды заблудился в дороге, когда сам ехал за рулем.

Комиссаров на протяжении всего вечера участие в разговоре не принимал. Он явно выглядел старше своих лет.

У него было сухое загорелое лицо с глубокими мимическими морщинами и выдубленной ветром кожей.

Колючий взгляд, исходящий от острых зрачков. Это какой-то особый славянский разрез, его не спутаешь с азиатским. Но при этом глаза смотрели на мир, как бы с прищуром.

Загар можно было отнести к августовскому периоду отпусков, но что-то подсказывало мне, что он получен в горах. Афганистан?

Вдруг, совершенно безотносительно того, что рассказывал посол, Комиссаров обратился к Марго.

— А вы знаете, Маргарита Борисовна, я ведь тоже можно сказать, как Генка, детдомовским был.

Она приподняла одну бровь.

— Вот как? Сколько лет тебя знаю, но никогда об этом не слышала, Вить. Расскажи.

Виктор Комиссаров кивнул водителю, тот наполнил рюмку. Комиссаров вальяжно откинулся на спинку стула и впервые за вечер улыбнулся.

— Не знаешь потому что, я не очень люблю вспоминать этот период моей жизни. Если бы меня оттуда не забрали, я бы скорее всего сейчас уже в сырой земле лежал или топтал бы места не столь отдаленные.

Вот откуда у него такая странная фамилия. Революционная. Сам придумал или коллеги помогли?

Все еще улыбаясь он перевел взгляд на меня. Я от этой улыбки чуть не протрезвел. Она была настолько неестественной и противной, что у меня даже пробежали мурашки по телу.

Я никогда не испытывал ни к кому негатива без причины, но тут я прямо невзлюбил этого неприятного человека.

Одной рукой он держался за ножку рюмки, а свободной водил по подбородку, будто пытаясь счистить свою щетину.

Они оживленно болтали с Марго о его детстве, все внимание переключилось на Комиссарова, я же его почти не слышал и внутренне готовился к разговору с ним.

Все детали сводились в общую картину. Мой приезд сюда не случаен. Будут спрашивать про выигрыш? Кто-то из них и есть тот атташе?

Чрезвычайный и полномочный посол все время подливал мне кизиловой. Эта водка уже не казалось приятной. Я старался контролировать себя и пил понемногу.

Я хорошо закусывал, и незаметно для себя, слопал почти все бутерброды с икрой. Потому что они были с маслом. Впрочем, этому никто не придал значения.

Я прекрасно понимал, что им от меня что-то надо. Пока все было прилично. Но настанет момент, когда будет понятно к чему это все. Ведь не зря же посол меня накачивал.

Он не мог понимать, что с ним за столом сидит вчерашний школьник.

Алкоголь может добавить лишней самоуверенности и я твердо решил не совершать ошибок связанных с переоценкой своих сил.

Моя тактика заключалась в том, чтобы показать окружающим, что я пьян чуть больше чем на самом деле.

Мне повезло, пить до дна меня больше никто не заставлял, видимо, они опасались, что я могу заблевать все вокруг.

В какой-то момент, я решил спросить о его должности и работе.

— А вы комитетчик? В каком из некоторых смыслов мы коллеги?

— Не комитетчик, а сотрудник госбезопасности. Мы ни в каком ни коллеги.

— Что, правда, в КГБ работаете?

Комиссаров по моей одной рукой извлек удостоверение из внутреннего пиджака. Он залихватски его развернул и придвинул к моему носу.

— Ни хрена себе, полковник госбезопасности!

Я внутренне с ним согласился. Мы ни в каком смысле с ним не коллеги.

Посол с женой, второй «пиджак» и Марго «вдруг» встали и решили пройтись и подышать свежим воздухом, оставив нас с Комиссаровым одних.

Я проводил их взглядом, потом уставился на кгбшника.

— Александр Сергеевич, у меня к вам есть дело.

— Дело?

— Да. Дело. Связанное с вашей профессиональной деятельностью.

— Какое ко мне может быть дело? По машинам? Так я даже не механик, а ученик слесаря.

У меня немного заплетался язык и я не старался это скрывать. Наоборот, в самый раз.

— Дело к вам вполне официальное.

Он сверлил меня своим спецслужбистким взглядом. Пытаясь заглянуть в глубины души и найти там мой страх.

Но я довольно нахально и бесстрашно ответил:

— Чем смогу помогу, слушаю вас.

От его внимания не ускользнуло, что я пьяно повел плечами. Для убедительности мне оставалось только икнуть, но я решил, что это будет перебор.

Мой собеседник, конечно, не Станиславский, но фальш вполне мог вычислить. А это мне не на руку.

— Не буду скрывать, что мы собирали о вас информацию. Можно сказать, что я даже отдаленно знаком с вашей семьей, когда-то я проходил практику на предприятии, где работает ваш отец.

— Вы инженер? — меня немного удивили его слова.

— Нет я обеспечивал сохранность государственной тайны. Мы запоминали данные по некоторым особо важным сотрудникам. Память у меня отменная.

— Мой отец стучал вам? — мои глаза полезли на лоб, — простите, или как это там называется, собирал оперативную информацию?

Комиссаров наморщил нос, будто терпит очередную глупость от несмышленыша.

— Мы никогда, не раскрываем своих сотрудников. Но в вашем случае могу сказать, что ваш папа не имеет к Комитету никакого отношения.

— Ага, так бы вы мне и сказали, раз никогда не раскрываете.

— Можете мне поверить. А вообще ваш отец всегда был на хорошем счету, по крайней мере в то время. Его считали одним из лучших специалистов в своей области. Он же кристаллографией занимается?

Ну вот, теперь мои карты биты. Они действительно собирали обо мне информацию.

— Но ваш папа нас не интересует, поверьте к тем, кто спокойно живет своей жизнью, любит родину, работает, воспитывает детей, копит на машину у нас совершенно нет вопросов.

Он сделал небольшую паузу, показавшуюся мне театральной.

— Мы даже относимся к таким людям с большим уважением. Можно сказать, что ради их спокойствия и безопасности мы в