Мечников. Том 8. Луч надежды - Игорь Алмазов

А Синицына прихватил с собой на встречу с Угловым. Какой смысл спорить с юристом, если я сам в местных законах смыслю очень посредственно. Лучше уж сразу запустить тяжёлую артиллерию в виде Ильи!

— Ах… Господин Синицын, — как-то нехотя протянул Андрей Углов. — Наслышан о вас. Такой же герой Хопёрска, как и господин Мечников. Почти такой же. Скорее уж, скажем так, его тень.

— Вы мне метафоры свои лучше как-нибудь за водочкой расскажете. А сейчас прошу предоставить полный список всех ошибок, которые якобы допустил мой клиент, — напористо произнёс Илья.

К такому Углов явно не был готов. Мне кажется, что он вообще не собирался рассказывать мне об ошибках. Скорее всего, он хотел просто поставить меня перед фактом, мол, ошибки есть, исправлять их уже поздно.

Я бы и без Синицына смог из него вытрясти свою документацию, но вот оспорить решение комиссии и отстоять свои права… Тут уже сложнее.

— Плохой из вас юридический советник, если вы не знаете элементарных вещей, — покачал головой Углов. — По внутреннему распорядку академии я не имею права показывать документы никому, кроме преподавателей. Поэтому вам, господин Синицын, придётся выйти.

— Именно для такого случая мы уже давным-давно заготовили эту бумагу, — перенял эстафету я и показал Андрею Углову нотариально заверенную доверенность. — В соответствии с этим документом Илья Андреевич Синицын может представлять мои интересы в любой организации, независимо от того, каковым является её внутренний распорядок. Исключение составляют только военные службы и организации, которыми командует наш император Николай Первый непосредственно.

Синицын в этот момент молчал, но мне на долю секунды показалось, что я смог прочитать его мысли.

«Съел, скотина⁈»

— Позвольте? — попросил наш документ Углов, пристально его изучил, тяжело вздохнул, после чего вернул его мне в руки. — Что ж, претензий нет. Печать не липовая. Вы основательно подошли к делу, Алексей Александрович. Только это ничего не изменит. Будет здесь присутствовать Илья Андреевич или нет — вы всё равно будете наказаны за свои ошибки.

— Вы — не судья! — воскликнул Синицын. — Попридержите своё мнение. Лучше выполните наше требование и предоставьте документы.

Углов долго смотрел на Илью. В какой-то момент мне даже показалось, что в его глазах промелькнула жажда убийства. Эмоции он старался держать при себе, но полностью скрыть их ему не удавалось.

Андрей Всеволодович жестом попросил своих подчинённых принести ему папку с моей документацией. После он разложил документы на столе, и они с Синицыным тут же начали ожесточённый спор.

Понятия не имею, как Илья умудрился так поднатаскаться в финансах и юриспруденции, будучи лекарем, но он оказался достойным соперником для Углова.

— А это что значит? — проворчал Синицын. — На кой чёрт вы закрасили первые три строчки журнала магическими чернилами?

— На случай судебных разбирательств. Чтобы не забыть, на что суду следует обратить внимание, — произнёс Углов.

— Алексей Александрович, — обратился ко мне Синицын. — Вы помните, что было прописано в этих строчках?

— Прекрасно помню, — кивнул я. — Там были указаны имена студентов из группы «3В», которые смогли поднять свои оценки с двойки до пятёрки всего за несколько недель. Я внёс их в список самых успевающих студентов группы.

— И? — переведя взгляд на Углова, удивлённо спросил Синицын. — В чём же тут ошибка?

— По внутреннему распорядку нашей академии, только специальная комиссия может заниматься реабилитацией двоечников. Преподаватель не имеет права самостоятельно решать, достойны ли они таких оценок.

— По вашему внутреннему распорядку может быть вообще всё что угодно. А извольте передать мне документ, в котором расписан ваш внутренний распорядок, — наклоняясь над Угловым, грозно прошептал Синицын.

Андрей не удержался и сам начал медленно подниматься со стула, чтобы Илья не смотрел на него сверху вниз.

— Извольте не высказывать требований, на которые вы не имеете права. По внутреннему распорядку академии изучать и вносить правки во внутренний распорядок может только комитет и орден лекарей. Другими словами, в этих стенах такое право есть только у меня.

— Бред сивой кобылы! — не удержался Синицын. — Если я правильно понимаю, чисто теоретически вы можете внести в свой распорядок пункт, который запрещает указывать в документации фамилию «Мечников». И тогда все документы моего клиента станут недействительными.

— Чисто теоретически я и такое могу, — кивнул он. — Но не нужно клеветать и превращать меня в какого-то безумца. Все эти ошибки не имеют никакого значения. Я бы их и сам показал господину Мечникову без вашего присутствия. Мы бы сделали обычное замечание — и всё. Но! Есть одно очень весомое «но». Алексей Александрович допустил одну критическую ошибку, из-за которой ему придётся покинуть нашу организацию.

— Константин Фёдорович упоминал о ней, — подтвердил я. — В таком случае поделитесь с нами, где же я так нагрешил?

— Вы отошли от основной программы и начали преподавать своим студентам какую-то полнейшую чушь, — заявил Углов. — Более того, вы не стали сообщать об этом в учебный отдел. И даже в своих журналах не указали об изменениях в плане.

— И что? Преподаватель не может сам определить свою собственную программу? — продолжил спор Синицын.

— Нет, не может, — покачал головой Углов. — Программу составляет орден лекарей. Наша академия выпускает магов, которые в будущем будут лечить людей. Любое отклонение от программы может быть равноценно убийству будущих пациентов.

Так… А вот это уже действительно серьёзная проблема. Разумеется, с точки зрения здравого смысла Углов несёт полную ересь. Если следовать программе их ордена, да ещё и в исполнении местных преподавателей, то после выпуска Саратовскую губернию заполонят не лекари, а умственно отсталые недоучки.

Встречал я уже таких. Тот же Эдуард Родников, который работает в Хопёрске, не больно-то далеко ушёл от уровня группы «3В».

Но проблема в другом. Откуда он узнал, что я рассказываю своим студентам что-то помимо программы? Неужели в моей группе до сих пор есть студенты, которые сливают информацию другим преподавателям?

Что ж, Синицын сделал всё, что мог. Он мне ещё пригодится в дальнейшем, поскольку здесь эта война не закончится. Илья поставил Андрея Углова на место, но этого недостаточно. Пока что я не смогу отбрехаться от главного обвинения.

Но всё же попробую.

— Интересно получается, Андрей Всеволодович, — произнёс я. — Откуда же взялась у вас эта информация, если в официальных журналах её нет? Это