Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества - Cursed Companion

Прославленный северный полководец явился мне еще не старым; его волевое лицо без единой морщины обрамляла короткая светло-русая борода. Я вдруг понял, что во времена своих величайших побед мой собеседник едва ли был старше меня.

— При всем уважении, княже… — робко начал я. — Вы ведь жили за двести лет до наемных пикинеров, жандармов и фанляйнов. Откуда вы про них знаете?

— Юнец, нешто у тебя нет ко мне вопросов поважнее? — резко спросил князь. — Или ты уже всех недругов своих одолел?

— Так в том и дело… — начал я. — Я ведь одолел, княже. Острожек-то они не взяли.

— Правду говоришь. — кивнул Ярислейфсон. — А дорогу взяли. И деревню тоже взяли. Разбойного живота богато добыли, как я посужу.

— Так почему они ушли-то, княже? — в отчаянии спросил я. — Почему острожек не стали брать?

— А на что он им сдался? — спросил северный полководец. — Что с него взять? Харчи на пятнадцать душ? Так в деревне их побольше будет, смерды их каждый день преумножают в поте лица. А за той деревней еще десять — грабь, не хочу! А дальше города, ремесла… Тебе что, поведать, откуда богатство народов берется?

Хольмгардский князь с укоризной посмотрел на меня.

— Вот скажи лучше, отрок, острожек твой на что надобен?

— А… — я задумался, хотя заученный ответ вертелся на языке. — Защищать стратегически важную переправу. Ну, и дорогу на юг.

— А ты супостата и по переправе, и по дороге пропустил. Сел за стенами, и сидишь, аки сыч. Стратегическая, говоришь… Тактиком ты, брат, видным стал, только надобно тебе еще и стратигом быть! Брод твой потому важен, что в сердце земель ведёт. Ты его защищать поставлен, а не стены деревянные.

Я в очередной раз пристыженно спрятал глаза.

— Буде я так в Хольмгарде засел безвылазно, не видать бы мне побед ни на реке, ни на озере!.. Еще и на испуг тебя, дурака, взяли. Взял и стену ослабил, хотя никто тебя и не думал обходить… Эх…

Князь Сандор в расстройстве махнул рукой.

— В утехах зато тебе равных нет. Курощуп знатный! Чтоб с тремя за день, этак даже я не могу. Мог бы хвастать, что князя Хольмгардского превзошел! Если бы живой был, божедурье…

Он вытер пот со лба.

— Со стены-то почто сверзился, срамоимец? Ведь уцелел же, хоть и обгадился всюду.

— Так как же с таким жить-то? — взмолился я. — Ну, а мертвые, княже… Срама-то уже не…

— О-о-о! — протянул Ярислейфсон. — Мальчишка, поверь мне, мёртвые имут весь срам, какой только был, а сверх того живые им присочинят телегу того сраму, какого не было! Лечь в бою за други своя — одно дело, а вот так… Грешно и смешно.

— Так как же мне теперь быть, княже? — расстроенно спросил я.

— Как, как… Вот так вот. Плохо ты воюешь, юнец. Ступай, перевоевывай! Шалопут…

В этот раз я даже не успел ответить, мгновенно провалившись в белое сияние. Уже в четвертый раз я забывал события последних полутора дней, запоминая взамен новые уроки:

11) Даже если враг — кровожадный орк, это не значит, что его главная цель — убить именно тебя. Бой — не цель, а средство; победа может лежать и за его пределами.

12) Самый лучший план битвы не стоит ничего, если противник на нее не явится.

13) Неудачу можно пережить и оправиться от нее. Командир отвечает за свои решения и подчиненных до конца, и особенно после поражения!

Примечания:

* * *

[1] читать А шева́ль

Жизнь пятая

… Фелиция пошла по следу орочьей ватаги, а мы с Йоланой и Ильдико направились обратно в острожек.

— Что же мне с вами делать? — рассуждал я вслух. — Вот поехали бы мы с вами в корчму, и орков точно упустили бы. Так-то вы приказы выполняете? Вам, по-хорошему, взыскание полагается.

— Взыскание? — с улыбкой и явным интересом переспросила Йолана.

— Зря улыбаетесь. — сказал я. — Буду вас учить подчиняться приказам. Недостаток дисциплины-то налицо.

— Можно и на лицо… — мечтательно протянула всадница. Ее сестру же волновал иной вопрос:

— Господин теньент будет нас учить в своем кабинете? Может быть, даже плеткой?

— После узнаете. — с усмешкой сказал я.

Въехав в острожек, мы стали свидетелями того, как посреди плаца Дорна за что-то распекала арбалетчицу Катержинку. Заинтересовавшись, я спешился и подошел ближе.

— … Почему на построении вышла в ржавой кирасе? Перед офицером стыдно! Не чистишь её, что ли? — требовательно вопрошала сержантесса. Катержинка же вид имела испуганный и виноватый.

— Панна сержант…

— Я тебе не панна! — резко гаркнула Дорна. — Я сама зарабатываю себе на жизнь! Сколько раз говорить, зови меня «сержант» или «сержант Дорна».

— Есть, так точно! — девчушка вытянулась по струнке. — Сержант Дорна, да я клянусь, мне ее такой уже выдали!

Дорна заглянула в массивный том в кожаном переплете.

— Думаешь, я этому поверю, салага? Быть того не может. В книге вещевого имущества ты расписывалась?

— Крестик ставила… — неуверенно ответила арбалетчица.

Дорна сунула ей под нос изрядно исчерканный разворот.

— Что написано, видишь?

— Так я ж читать не умею. — пожала плечами девушка.

— Написано: «Имущество приняла, видимых недостатков и повреждений нет». Крестик твой стоит?

Катержинка неуверенно кивнула.

— Знаешь, что это значит?

— Сержант?.. — девушка робко попятилась.

— ТЫ ДОПУСТИЛА ПОРЧУ ДОРОГОСТОЯЩЕГО ОБМУНДИРОВАНИЯ! — заорала Дорна. — Его стоимость будет вычтена из твоего жалованья, и ты будешь служить, пока тебе не исполнится пятьсот десять лет! Потому что тебе потребуется именно столько лет, чтобы оплатить стальную полукирасу магдефуртской ковки…

Вид деревенская девчушка имела уже совсем жалкий. Заметив это, сержантесса смягчилась.

— Ладно, шучу. Но на чистку ты сегодня пойдешь, поможешь Герте. И ржавчину чтоб всю оттерла!

— Вы закончили? — вмешался я.

— Да, сэр. — кивнула Дорна.

— В таком случае командуйте общее построение.

— Что, опять? — недовольно спросила сержантесса.

— Снова. — резко сказал я. — Обстановка тревожная.

Дорна оглушительно свистнула, и изо всех щелей, как тараканы (пусть и весьма хорошенькие,