Здесь, сейчас и тогда - Майк Чен

– Все прекрасно.

Улыбка Пенни сделалась ярче, но лицо помрачнело.

– Я постарел.

– Нет. Ну конечно нет. Постарел – это когда выглядишь, как моя бабушка. Совершенно седые волосы, второй подбородок, старческие пятна… Лет в сто пятьдесят или около того. А ты…

Она уставилась в пол. Защелкала пальцами, подыскивая нужное слово.

– …ты выглядишь элегантно. Особенно в очках. Очень коронно.

«Коронно».

Впервые за несколько дней после пробуждения Кин услышал сленг этой эпохи.

– Я постарел, – повторил он и прошел в комнату.

Он сел на диван – туда же, где всегда садился в позапрошлой жизни. Думал, почувствует себя как дома, но углы сиденья казались острыми, а набивка каменной. Он поерзал, пытаясь уловить знакомые ощущения.

– Говорю же, нет! – воскликнула Пенни и, устроившись рядом, завела прядь волос за ухо. – Вот смотри, натуралисты отказываются от метаболизаторов. В тридцать лет они выглядят, как мы в шестьдесят. Допустим, моя двоюродная сестра Кэсси, ты ее не знаешь. Она живет в Шотландии, мы с ней ровесницы, и она прекрасно выглядит. На вид ты не сказал бы, что она натуралистка, если не считать…

Она умолкла и покачала головой:

– Ну вот, опять я заговариваюсь?

Вспыхнуло еще одно воспоминание. Нервничая, Пенни несла всякую чушь. Временами это сердило Кина, а иногда вызывало умиление.

– Ну а я как выгляжу? На тридцать или шестьдесят? – лукаво спросил он, чтобы снять напряжение – и свое, и Пенни.

Она привстала на колени, одной рукой оперлась Кину на бедро, чтобы не потерять равновесие, а другой стала нежно массировать ему плечо.

– Давай начнем сначала. Сделаем вид, что я «Пенни-повар», а не «Пенни-болтушка». Я счастлива, что теперь ты дома и в безопасности. Очень жаль, что с тобой произошел тяжелый случай. Я сделаю все, чтобы ты поскорее пришел в себя. Маркус говорил, контакт с радиацией может вызвать снижение тонуса и болезненные ощущения. Но выглядишь ты прекрасно, честное слово.

Она снова улыбнулась, в этот раз более искренне.

– На следующей неделе, когда вы с Маркусом будете спорить про «Арсенал» и так далее, ты и не вспомнишь об этом инциденте.

– Спасибо, лапушка.

«Лапушка».

Кин понял, что оговорился. Так он ласково называл Хезер, но не Пенни.

– Лапушка? Стоило один раз чудом выжить, и у тебя появилась слабость к нежным словечкам? И чего еще мне ждать?

За диваном что-то заскреблось, а затем на спинку вспрыгнул комок черно-белой шерсти. Акаша стала принюхиваться – Кин ли это? – и розовый нос над белым подбородком заходил ходуном.

– Акаша…

Кин протянул руку, собираясь погладить ее по спинке. Несколько лет назад Пенни подобрала эту кошку в переулке за гостиницей, где обслуживала какое-то мероприятие. Жаль, что люди из бюро запретили упоминать о Бэмми. Пенни оценила бы рассказ о том, как Кин и Хезер взяли из приюта борзую, отработавшую свое на собачьих бегах.

В ответ на его жест кошка зашипела, спрыгнула с дивана и умчалась в спальню.

– Наверное, запах радиации не понравился, – притворно усмехнулся Кин.

При упоминании о радиации Пенни изогнула левую бровь. В памяти у Кина всплыл еще один навык спецагента. Простейший способ разрядить обстановку – смена темы разговора.

– Ну что мы все обо мне да обо мне. Как прошел твой день? Неужели это… – Кин помолчал, вбирая и расшифровывая запах, пропитавший квартиру. – Неужели это фрикасе из курицы?

– Ого, после комы ты превратился в шеф-повара, – покосилась на него Пенни.

– Было бы неплохо.

В голове у Кина разгорелась яростная схватка между прошлым и будущим. Единственное, что он должен знать о кулинарии, – это как открыть контейнер с готовой едой.

– Брякнул наудачу. Запах знакомый.

– Ты уже пробовал куриное фрикасе?

Ну конечно. Миранда называла это блюдо «знатной курочкой по-французски». Быть может, Кин каким-то образом унес рецепт Пенни в прошлое?

– Давали вчера в больнице. Быстрый вариант. Я запомнил и запах, и название.

Пряное блюдо с обилием специй. Нежное тушеное мясо. В последнюю версию этого рецепта Кин добавил карамелизованный лук – для едва ощутимой сладости.

– И еще ты готовила его на первом нашем свидании.

– А я думала, у тебя откладывается только информация об «Арсенале», – оживилась Пенни и ласково добавила: – Решила, тебя порадует это блюдо. Хотя сомневалась, что ты его вспомнишь.

– Да, последнее время с памятью нелады.

Первое свидание состоялось через неделю после их знакомства на барбекю у Маркуса. И всю ту неделю Маркус втолковывал Кину, почему спецагенту не следует встречаться с его сестрой. Тем вечером Кин приехал пораньше – не нарочно, так уж вышло. В квартире Пенни – та была меньше и теснее их общего жилья, да еще со множеством приемных котят, жалобно мяукавших в закрытой ванной, – стоял такой же аппетитный аромат специй и куриного бульона. Пенни открыла дверь в самом что ни на есть поварском виде, с платком на голове и в не особо чистом переднике. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что она определенно не любит, когда гости являются раньше назначенного времени. Кин притворился, что желает научиться готовить. Но на самом деле ему лишь хотелось продолжить разговор недельной давности, прежде чем в зарождающиеся отношения вмешается Маркус.

Довольно быстро Пенни поняла, что на кухне Кин совершенно беспомощен. Однако каким-то образом они сумели условиться о втором свидании.

– Разве можно забыть такой шедевр от шеф-повара?

– Теперь ты мне льстишь, – усмехнулась она. – Ну какой из меня шеф-повар? Я просто Пенни.

«Просто Пенни».

Универсальная и самоуничижительная отговорка, когда кто-то делал ей комплимент. Наверное, родом из детства, проведенного под пятой властных родителей. Бесчисленное множество раз Кин называл свою счастливую монетку «просто пенни», но и фраза, и монета, и эта женщина имели для него особое значение. «Просто»? Как бы не так.

– Вообще-то я подумывал взять у тебя несколько уроков, – сказал Кин, пытаясь найти способ восстановить мостик между ними. – Конечно, если ты не против поучить меня готовке.

Пенни приоткрыла рот, и ее брови поползли на лоб.

– Кин Стюарт! – воскликнула она после паузы. – Неужто одной-единственной комы хватило, чтобы ты наконец-то заинтересовался едой?

– На больничной койке полно времени подумать о всяком.

Поманив его за собой, Пенни направилась на яркую кухню, и оттенок ее платья слегка изменился под стать освещению.

– Так что здесь происходит? – спросил Кин. – Забудь о первом свидании. Сегодня мне и правда интересно.

– Короче, сейчас блюдо тушится. Я только что добавила красное вино, а теперь нарежу чеснок.

На стандартной кухонной столешнице рядом с чесночными зубчиками материализовалась разделочная доска скучного серого цвета.

– Некоторым поварам нравятся автонарезчики, но они дают слишком ровные