Архимаг с Терры - Сергей Александрович Плотников

— Так вот, принцип я действительно понял, — сказал я. — Так что буду накладывать на вас эти самые жесткие специализированные гиасы. Они идут не на общее подчинение, а на конкретные вещи… Ну то есть можно их и на подчинение завязать, вроде как «не смогу открыть рот, если пытаюсь солгать такому-то». Но не обязательно.

— Может, лучше с общим сначала попробовать? — спросила Ксантиппа. — А то какой-то так себе эксперимент получается. Ты меняешь сразу две переменные: и субъект, и тип гиаса!

— Не хочу накладывать на тебя общий гиас. Вот ты сама чувствуешь, как не хочу!

Ксантиппа послала мне ментальное подтверждение.

— Ну, на меня-то можно, — пожал плечами Аркадий.

— И карьеру тебе загубить? — хмыкнул я. — Прикинь, если снять действительно не удастся? Бастрыкин обязательно узнает и обязательно отправит тебя в отставку! Он и так-то время от времени вяло пытается нас развести. Видно, не хочет, чтобы два его лучших мага сильно-то между собой дружили.

— Есть такое. Но если я выйду в отставку, всегда можно открыть парикмахерскую.

Сказал он это, правда, без особого вожделения. С высокими должностями такая беда: можно, конечно, уйти растить капусту, как Марк Аврелий, но без тебя-то все точно посыпется! И Аркадий это понимал, по-моему, еще лучше меня.

Подготовить все так, чтобы после твоего ухода точно не рассыпалось хотя бы лет десять — это высший пилотаж управления, редкое мастерство. По-моему, Аркадий им не то что не овладел, но даже и не знал, как подступиться. И вообще для него, с его любовью все взваливать на себя, это самое трудное.

— В отставке каждый может, — сказал я. — Ты ее так открой, инкогнито. С твоей способностью менять внешность и манеру поведения…

— Да нет у меня никакой особой способности, — он махнул рукой. — Я и не меняю ничего особо. Просто люди в большинстве своем ненаблюдательные. Ладно, насчет гиасов — я тоже не горю снова под ними оказываться. Так что, если ты уверен, что специализированный у тебя получится, лучше правда попробуем гиас на что-нибудь безобидное. Или даже полезное.

— Полезное? — скривилась Ксантиппа. — Ты в своем репертуаре! Как это может быть полезно?

— Очень просто. Тебя подводит плохое знание языка, а Кирилла — выбранное амплуа, которое не располагает к общению. А я, между тем, уже выяснил, что пресловутое наложение гиасов на детей тут используется для воспитания и обучения подрастающего поколения. Ребенку плохо дается учеба? Накладывают временный гиас, или платят магу с хорошей репутацией, чтобы наложил. Три-четыре недели усиленной зубрежки под принуждением — и вуаля, нейронные связи сформировались, человек разобрался в предмете и привык учиться.

— Ужас какой! — Ксантиппу аж передернуло. — Представляю, если бы у моей мамочки была такая возможность! Уж она бы меня заставила зубрить историю искусств без перерыва! И все пьесы всех именитых драматургов!

— Памятуя мое краткое знакомство с Гестией Зориной, думаю, ты права, — кивнул Аркадий. — Злоупотребления, естественно, неизбежны… А как тебе такое: гиас как способ лечения отставания в развитии и легкой олигофрении у малышей? А то и не легкой.

Мы с Ксантиппой переглянулись.

— Как с Лалией было? — спросил я.

Аркадий покачал головой.

— Нет, у Лалии имелись органические повреждения мозга, причем явные. А бывают различные генетические нарушения и всякие не очень заметные в раннем возрасте особенности, вроде разных видов аутизма. Здесь лечить первопричины почти не умеют, особо не диагностируют, но, как я понял из разговора с бухгалтерами Мастера Равновесия за чашечкой чая, знают как все чохом компенсировать. Тоже за счет гиасов.

— Это как? — заинтересовалась Ксантиппа.

— Знаешь, как у нас учат детей с замедленным психическим развитием? Многократное механическое повторение простых действий, часто рукой в руке воспитателя. Чтобы паттерны закрепились в мозгу и возникла нейронная связь на этом месте. Гиасы позволяют то же самое делать гораздо быстрее и надежнее. Как я понял, они даже детей с синдромом трисомии по двадцать первой хромосоме[1] дотягивают до нижней границы нормы, и куда надежнее, чем на Терре. По крайней мере, один бухгалтер Рузона, старшая доверенная рабыня, поделилась со мной историей своего сына…

Ксантиппа присвистнула.

— То есть ты переговоры о деньгах перевел в разговор о детях? Крутая работа!

Аркадий чуть улыбнулся.

— Сейчас мне это дается сложнее, чем обычно. Привлекательная внешность не так эффективна: благодаря устроенному Кириллом цирку меня тоже опасаются! А хорошо подвешенный язык не спасает, когда недостаточно свободно владеешь местным языком! К счастью, есть все же типажи, на которых мое обаяние продолжает действовать… Короче говоря. Меня самого бесят гиасы и все, что с ними связано. Но клеймить их абсолютным злом, увы, вынужден перестать — после выяснения всех сопутствующих данных. — Он покачал головой. — В любом случае, раз ящик Пандоры[2] открыт, нам придется что-то с этим делать на Терре. Вероятно, не огульно запрещать, а брать под контроль их применение, чтобы не скатиться в тот же рабский олигархат.

— Огульно запретить было бы проще, — поморщился я. — Надо еще подумать, посчитать плюсы и минусы. Учиться люди все-таки должны сами, но если гиасы помогают лечить психиатрические проблемы — это уже другой разговор. Долгий и подробный.

Не знаю, кто способен сказать матери «особенного» ребенка: «Да, есть способ сделать вашего малыша более сообразительным и социализированным, но мы его запретили на благо человечества!» Не я, точно. Когда таких детей приводят лечиться магией, это душераздирающее зрелище, потому что родители надеются на чудо, а магия в том виде, в каком мы ей владеем, далеко не всегда способна помочь.

— Согласен, это обсуждать и обсуждать, — подтвердил мои мысли Аркадий. — Причем не здесь, а на Терре. Я тоже не в восторге от предстоящей работы! Так что давай пока вернемся к твоему эксперименту.

— Давай, — сказал я. — Ну что ж, раз такие дела, попробуем придумать какой-нибудь полезный гиас! На случай, если вы не сумеете его скинуть.

— А можно мне гиас не накручивать волосы на палец? — спросила Саня. — А то я замучилась с этой привычкой!

— А мне нравится, как ты при этом выглядишь, — улыбнулся я. — По-моему, очень мило. Но если ты правда замучилась, давай попробую…

— Нет, — вздохнула Ксантиппа,