Патриот. Смута. Том 3 - Евгений Колдаев

Люди закивали, толково в целом, — сказал подьячий.

— Тренко, ты конницу в бой водишь, как тебе план?

— Хороший. Толковый. Я бы правда наскоком попробовал бы острог взять, на холм рывком. Но, тут опасное дело. Спорное. С одной стороны первым ударом разведать тоже можно, а потом навалится туда, где враг слабину показал. А можно, пока малые силы отвлекают, обойти через лес. Со своими людьми рискнул бы, но вот татары… — Он хмыкнул. — Они лес-то не очень жалуют.

— Повел бы конницу по дороге в лоб?

— Самоубийство. Чистой воды. Дураком надо быть. — Выдал Яков.

А я смотрел на Василия, он смотрел мне в глаза и улыбался, сказал:

— А я бы повел.

— Почему?

— Да потому что любому понятно, что там ждать будут. А значит, расслабятся, не сделают чего-то, самых дураков поставят необученных. Раз дураку понятно, то обманом попытаются место защитить, а не силой. Самых ретивых и бесполезных бы послал вперед. А по их телам уже лучших.

— Суров ты, жесток, атаман. — Качнул я головой.

— Но я, не Кан-Темир. — Он хохотнул. — Васька я, атамана Чершенского брат.

— Вот и я думаю, что мыслит наш враг примерно как Яков и Тренко. Он же конницу в бой ведет, местность знает примерно. Знает, что у нас тут и как. Понимает, что ждем его и время у нас было подготовиться. — Прищурил я глаза. — Ну а мы его тут и встретим, по-своему. Давай Федор, рассказывай.

Сотник над пушкарями и главный инженер всей этой защитной фортификации поднялся, кашлянул.

— Собратья, мы с Игорем придумали план. Точнее… — Замялся он. — Придумал его воевода, а я… Коррективы внес и на земле все разложил, распределил…

Глава 9

Военный совет завершился, день также шел к ночи.

Сотники и атаманы в задумчивости расходились по своим позициям и лагерям. Им я поставил задачу сейчас до темноты все проверить, обдумать. Глянуть на местности, что можно еще сделать, что улучшить.

То, что наше войско увеличилось на две сотни человек, а к завтрашнему вечеру увеличится еще на четыреста, меня несказанно радовало. Появилась возможность лучше организовать резерв. Концентрировать его не с расчетом, что придется бросать туда, где образуется самый основной накал, а по факту необходимости именно на конкретном направлении удара.

Василий о своей роли ворчал. Не очень она ему нравилась. Но, я посчитал, что пеша рать придет достаточно измотанной дневным переходом. Убедил его в вынужденности таких действий и расположения. Да, этот резерв — четыре сотни, но хватит их на один удар. И должны быть рядом с ними знакомые сотоварищи, для лучшей организации.

Долго мы спорили по поводу использования посошной рати во всем этом деле. Василий аж шапку скинул, вскочил в какой-то момент, закричал:

— Моих бери! Бери сотню, она всяко лучше этих голозадых мужиков. Они же… Драпанут и все.

Уставился на него я в тот момент строго. Проговорил:

— А твои казаки давно из мужиков выросли? Небось, в первом колене, показаченные.

Чершенский, как стоял, икнул громко, кашлянул. Сел и с тех пор до конца совета спокойно говорил, не выкрикивал.

Сотники ворчали, дворянам и детям боярским сложно было смириться с тем, что рядом с ними бок о бок будут сражаться вчерашние холопы. Атаманы постепенно становились на мою сторону, слыша доводы о том, что казак сейчас это не так давно человек, взятый от сохи. Мало старожилов, людей старой закалки в рядах казацких.

К тому же мужикам, вооруженным по моему указу пиками, ставилось в задачу хоть и сложное ввиду отсутствия у них опыта действо, но подконтрольное. Сам лично туда направлялся, ими должен был руководить. Отчего тоже негодовали предводители отрядов. Каждый хотел, чтобы я рядом с ним в бой шел. Но — общий план битвы был таков, как я решил, и менять его — нельзя.

А что до посошной рати в бой поставленной, как не жестоко это прозвучит. Если они не справятся, на ход боя это почти никак не повлияет. Только их жизни на кону. Они приманка, должны в нужный момент заманить врага и бежать. Все.

Не побегут — посекут их татары, только хаоса добавив. Но дела сложиться в стратегическом плане ровно так же. Именно чтобы вовремя увести новобранцев из-под удара я решил встать вместе с ними. Ну и, уверенности придать. Как еще-то. Люди первый раз в бой идут. В остальных я не сомневался.

Отвлекся от раздумий, засидевшись за столом в полумраке комнаты. Ванька вернулся, сидел у входа. Уже некоторое время. Вошел, когда все ушли, ждал

Я сидел задумчивый, разглядывал в очередной раз стол, на котором из горшков, колбасы, мисок и ложек оказался сооружен план боя с указанной диспозицией. По плану все ладно, все получается. А как дело пойдет — день завтрашний покажет.

— Хозяин? — Спросил наконец-то Ванька тихо, с опаской. — Завтра же все это?

— Да, Иван. — Я поднял на него серьезный взгляд. — Сегодня ночью спим спокойно. Дозоры стоят, смотрят, а мы отдыхаем. Врага ждем завтра. К вечеру появиться должен. Утомленный, но готовый к бою.

— Боязно. — Проговорил он, шмыгнул носом. — А вам, хозяин, вижу, нет. Как изменились вы за это время. Как в Чертовицком подменили вас… Хозяин.

Он смотрел, в полумраке комнату глаза отсвечивали. Вновь шмыгнул носом.

— Чертов городок и казаки те, чертовы. — Покачал головой, протянул. — Боюсь я за душу вашу.

Я усмехнулся.

— Это ты битвы боишься, грядущей. Понимаю

— И ее тоже. Как не бояться-то.

— Это первый раз. Оно так всегда. Потом, постепенно привыкаешь. — Посмотрел на него, а он с каким-то невероятным удивлением на меня.

М-да. Для него я все тот же неприученный к жизни боярский сын. Золотая молодежь, мот, лентяй и рохля, который после драки в Чертовицком стал совсем иным человеком. Лидером, ведущим за собой, переговорщиком, воином.

Видано ли… Чтобы тот мальчишка решился к татарам в стан ехать один? Маришку ведьму бить… Да и все остальное.

— Так вы… — Он заикался. Уверен, побледнел сейчас. — Также вы же…

Перегнул я палку с ним, ох перегнул. Неделю назад он знал вообще иного человека.

— Не бери в голову. Я и Жука уже бил и Маришку. — Усмехнулся, поднялся, двинулся к нему.

Эх, знал бы