Лейтенант империи. Часть третья - Александр Четвертнов

— Алан Клод Дюран, капитан Дорады, а это мой старпом Пьер Дюбуа, — на чистом русском ответил капитан, его свободная рука дёрнулась в сторону второго человека в устаревшем доспехе. Остальные офицеры были олеты в простую одежду. — Лейтенант, поясните, это захват корабля? Абордаж?

На сухом, вытянутом лице капитана проявилось возмущение. Тонкие губы сжались в ожидании ответа. Только глаза не полыхали гневом. Настороженность во взгляде сменялась видимой работой ума. Капитан явно что-то прикидывал, что-то планировал.

— Ни в коем случае, — я не потрудился поднять забрало, и стоял перед ним в полной боевой выкладке. — Это стандартный досмотр, будьте добры, предоставьте судовой журнал и выделите провожатых.

— Пьер проводит Ваших людей, куда скажете, — дружелюбно улыбнулся капитан, явив нам стальные протезы вместо зубов, — а журнал, вот он.

Алан Дюран откинул со лба прядь длинных, лоснящихся уходом, волос и протянул мне инфопланшет.

— Дмитрий Сергеевич, — обратился я по связи к Бородько, берите старпома и занимайте машинное отделение, как только возьмёте судно под контроль, сообщите.

Арбузер забрал с собой все два отделения своих морпехов и, в сопровождении десятка абордажных роботов, исчез в коридорах шхуны. Старпом Пьер ушёл вместе с ним. Я же отдал судовой журнал боцману и стал ждать его вердикта.

— Лейтенант, — не выдержал капитан Дюран, — зачем Вам столько роботов?

— Для безопасности, — пожал я плечами, отслеживая через тактическую систему передвижения Бородько.

— Вы чего-то опасаетесь? — Дюран застыл рядом со мной, в его голосе слышалось удивление, — Нас? Но мы обычные торговцы, и вся команда, как и положено, при досмотре, находится на жилой палубе, арсенал опечатан.

— И это замечательно, — ответил я ему, и попытался посмотреть, как там дела у Остапова, но связи с кораблём не обнаружилось.

— Не сочтите меня назойливым, — не сдавался Дюран, — но опасаться здесь должен я. Вы же заминировали весь ангар.

— Не переживайте, как только всё проверим, то вернём, как было, — ответил я, а по связи обратился к Чуватову: — Риф, у меня нет связи до Растулова, в чём дело? Нас глушат?

Сердце хотело застучать сильней, а разум начать паниковать, но я скользнул в транс мертвеца и вышел в изменённое состояние сознания. Сразу стало спокойно, а мысли потекли быстро и ясно.

— На катере тоже нет, — доложился Рифкат, — но признаков РЭБ я не вижу, здесь просто нет сигнала, надо подключиться к антеннам корабля.

— Сам сделаешь?

— Так точно.

Чуватов вышел из катера и пошёл к узлу корабельной связи, а капитан снова привлёк моё внимание.

— Лейтенант, Пьер докладывает, что Ваши люди разделились. Один отряд встал и окопался на перекрёстке между жилым отсеком и арсеналом, а другой полез в машинное отделение, — губы Дюрана поджались, — объясните мне, что здесь, чёрт возьми, происходит?

Одновременно с его вопросом пришло сообщение от боцмана:

— Тур, по журналу всё чисто, даже слишком. Он какой-то стерильный. Ни происшествий, ни задержек. Так не бывает.

— Ничего страшного не происходит, — я отправил Заворотневу сигнал о принятии информации, а сам встал и подошёл к капитану, — обычная перестраховка, Вы должны меня понять, вдруг Вы пират.

— Это нарушение всех международных правил, — покачал головой Дюран, я подам жалобу в ваше адмиралтейство.

— Хоть самому Императору, — Капитан не мог видеть, но я улыбнулся, — а теперь пройдёмте, нам надо досмотреть ваш трюм, рубку, арсенал, в общем, — я указал рукой на выход с палубы, — всё, как обычно.

В следующий момент произошло сразу несколько событий. Мои бойцы подошли к нам. Капитан Дюран обернулся к своим офицерам, и сокрушённо покачал головой, от чего они все нахмурились и злобно зыркнули на меня. А Чюватов настроил связь с кораблём.

— Туров, Вы куда пропали⁈ Почему не пристыковались, а зашли в ангар? — заполнил эфир голос капитана Растулова, а данные о досмотре стали передаваться на сторожевой корабль.

— Я…

— Почему вы нарушили протокол? — я не успел ответить, а капитан уже смотрел запись, — кто разрешал выводить роботов? Вы захватываете корабль? Да за такое самоуправство вас лишат звания…

— Капитан, капитан, — в эфир ворвался голос Клима, — смотрите….

— Что ещё Клим Евгеньевич, я…. Туров! Боевая тревога, вяжите капитана! Это…

Растулов что-то ещё кричал, но я его уже не слушал. Подскочил к капитану. Выбил сзади его шлем. Другой рукой захватил его за шею и подбил ногой под колено. Сервоприводы и наномышцы доспеха напряглись от нехилой нагрузки, но я удержал противника на весу, да так, чтобы голова Дюрана не оторвалась.

Алан взмахнул руками, но ничего сделать не смог. Он захрипел в моих объятиях и беспомощно наблюдал, как ОМОН вяжет его офицеров, словно те безвольные куклы.

— Молодец, Туров, это пират Жан Лафит, — услышал я Растулова, когда всё было кончено, — Клим Евгеньевич откуда-то раздобыл его портрет. Берите под контроль корабль и стыкуйтесь к станции. Да, осторожно, у него индекс развития, по данным разведки, тридцать единиц.

* * *

Резкая смена приказов не застала нас врасплох. Она, как родная, легла на мою паранойю. Бородько в машинном отделении обезвредил старпома. Взял «сердце шхуны» под контроль и, с половиной отделения, оттянулся обратно на перекрёсток между жилым отсеком и арсеналом.

Экипаж Дорады, как выяснилось, готовился к захвату досмотровой группы. Но, как оказалось, был не готов столкнуться с абордажным отрядом и роботами.

Короткую перестрелку нельзя даже боем назвать. Бородько, при поддержке роботов, ворвался в жилой отсек, играючи подавил сопротивление и захватил всех пиратов.

Мы же, в сопровождении Лафита, без боя взяли рубку, и корабль оказался захвачен полностью.

— Вас кто-то навёл? Кто меня сдал? — спросил Лафит, сидя на полу.

Его достали из доспеха, а рядом с ним, с тесаками в руках, стояли Гвоздь и Гадел. Оба перешагнули порог в тридцать пунктов индекса, и пират был об этом предупреждён.

Я убедился, что наши пилоты с катера справляются с системами шхуны, и проверил, как дела у Бородько. Увидел, что он уже заканчивает зачистку корабля, и конвоирует весь экипаж в кают-компанию. Только после я повернулся к Лафиту и посмотрел на него.

Блестели золотые пуговицы на синем кителе. Спускалось на грудь когда-то светло-серое, а теперь желтоватое жабо. Оно ложилось поверх белой рубашки и придавало образу пирата экстравагантности.

Мне показалось, но капитан Дорады стал выглядеть лучше. С его лица ушла тревога. Разгладились складки на лбу. Он не выказывал страха, смотрел прямо и спокойно. В своём платье он выглядел солидно. Ему бы не на палубе сидеть, а за столом из лакированного дерева. Готовый образ офицера восемнадцатого века для какого-нибудь художника.

— Вы